— Сейчас будет больно, терпи. Давай Зульфат.
Руди не успел опомниться, как проклятый азиат вооружился карманным ножом и без предупреждения вонзил лезвие прямо в ладонь. Суки! Вот и начало пыток, развлекаются сволочи.
— Терпи мала — мала, — азиат принялся копаться в мясе, высунув от усердия кончик языка, — Ага, нашел!
Запустил в рану грязные пальцы и вытащил черный прямоугольник чипа. Ну вот и все, теперь ты никто.
— Выброси гадость, — поморщился Стрелок.
Зульфат раздробил чип рукоятью, смел крошки в траву и принялся вытирать кровь клочком мха. Охренеть медицина, закачаешься.
— У волка заболи, у сороки заболи, у тибя не боли, — азиат плюнул на рану, залепил листом и удалился явно очень довольный собой.
Дикость какая, — охнул про себя Руди. — Заговоры, колдовство, иная реальность.
— Сколько тебе лет? — после затянувшейся паузы спросил Стрелок.
— Девятнадцать, — Рудольф слегка напрягся, вот и первый допрос. А цель? Какие тайны может знать обычный работяга? Великие загадки эккентальских помоек?
— Родители?
— Я их не знаю. Они из унтерменшей.
— А ты, значит, не унтерменш? — насмешливо спросил Стрелок.
— Я подданный Германской империи, — Руди гордо вскинул голову. В католическом приюте для мальчиков, кличка «Миндервертиг» — неполноценный, прилипла к нему с первого дня. Дети злы и не знают пощады, Рудольф превратился в изгоя, объект травли и насмешек для всех. От рождения слабый, болезненный, он бросался на обидчиков с кулаками. Били его нещадно, в кровь, вплоть до больницы. Воспитатели быстро записали новичка в хулиганы, а кем еще может вырасти ребенок нечистокровных родителей? Вечно с расквашенным носом, синяками и взглядом затравленного волчонка. Рудольф никогда не жаловался, молча бросался в драку, падал, утирал сопли и кровь, поднимался снова и снова. Становился умелее, злее, вылавливал обидчиков по одному. Не хватало силенок, бил чем попало, обзавелся острой железкой. С ним попросту перестали связываться. От бешеного полукровки постепенно отстали.
— Я подданный германской империи, — повторил Штольке как заклинание.
— Подданство лишает тебя права быть сыном своих родителей? — спросил террорист.
— Они мне не родители, — огрызнулся Рудольф, — Рейх дал мне все: образование, работу, жизнь.
— Ты мусорщик?
— Да.
— Нравится работёнка? — в голосе Стрелка прозвучала насмешка.
— Любая работа на благо Германии важна и почетна, — заученной фразой из речи школьного учителя ответил Рудольф.
— Ну да, ну да, — протянул собеседник и надолго замолчал.
