Ксанка считала, что родилась и выросла в каком‑то селе. А три года назад, когда её родители умерли, переехала к бабушке — знахарке в небольшую деревеньку на окраине Вертского леса. Жила как все: ловила рыбу, работала в огороде, пасла деревенских коз и не о каких других мирах слыхом не слыхивала. Колдовать её тоже научила бабушка, и она же предупредила, что магией можно пользоваться только в самых крайних случаях. Потом старушка умерла, а на деревню вскоре напали эльфы. Два десятка сонных жителей не сумели дать отпор возникшему из ниоткуда отряду остроухих. Ксанку схватили, остальных — убили. Так девушка оказалась в плену.
Она рассказала мне эту незатейливую историю в первые же минуты нашего нового знакомства. Сразу после того, как объяснила, что я обозналась, и она никак не может быть моей сестрой, потому что у деревенской девчонки Исты никогда не было эльфийской родни.
Да, её звали Иста. Просто Иста, безо всяких титулов и фамилий.
У просто Исты было ксанкино веснушчатое лицо, ксанкины густые рыжие волосы (совсем как у мамы!) — и незнакомый хриплый голос.
Я ничего не понимала, но была твёрдо уверена в том, что не ошибаюсь. Поэтому однажды набралась наглости и попросила девушку показать мне ногу. Настоящая Ксанка когда‑то пропорола ступню велосипедной спицей. Рана затянулась, но шрам остался.
Результаты осмотра укрепили самые худшие мои опасения.
— Прости, Иста. Я, кажется, действительно обозналась.
— Ничего, бывает, — девушка пожала плечами. — А что ты хотела там найти?
— Родимое пятно, — соврала я.
— Нет, у меня только шрам.
— А откуда?
— Да я уже и не помню. Может, собака в детстве цапнула…
— Понятно, — пробормотала я. А Ксанка снова свернулась калачиком под плащом и задремала, оставив меня наедине с неутешительными мыслями.
Как же могло так получиться, что она стала считать себя другим человеком? И что мне теперь делать? Одна я, может, и попыталась бы удрать, но не бросать же в плену едва обретённую сестру?
А рассказывать ей всё с самого начала — не время и не место. Только совсем запутаю бедную девушку. Или она вообще мне не поверит. Зато эльфы очень даже поверят, если подслушают разговор. Значит, придётся молчать. Ну день помолчу, другой… А дальше?
Я раз за разом прокручивала в голове ситуацию, но умных мыслей по — прежнему не возникало. Впрочем, времени для размышлений у меня было предостаточно.
Эльфы тоже использовали антимагический порошок. Причём, в отличие от людей, остроухие растворяли его в воде и заставляли пить получившуюся гадость. Напитком нас потчевали каждое утро, на протяжении недели. И этой недели мне с лихвой хватило на то, чтобы понять — искать меня не торопятся.
