Луиза сама заговорила о том, что еще недавно было недоступным ему. Он слушал ее, ликуя в душе. Она делала еще один шаг навстречу его чувствам. Значит, все шло, как идет у всех на этом свете: от замкнутости — к откровению, от недоверия — к преданности.
…Они поселились у купца Черноусова в его старом доме. Отец с утра до ночи вместе с другими мастерами проводил в новом особняке. Это был роскошный дом, каких в Москве было немного. Купец не жалел ни денег, ни материалов. Из Парижа везли ящики с зеркалами, из Италии венецианские стекла, из Китая и Индии — дорогое черное и красное дерево, жемчуг и перламутр.
Купец оказался старовер-раскольник. В доме царил жестокий порядок, хотя от посторонних это всячески скрывалось. Луиза с отцом, конечно, жила по-своему и их это не касалось. У купца была дочь — единственная наследница отцовских капиталов. Звали ее Секлетея.
Отец любил ее свыше всех мер. Но его любовь не спасла дочь от измены родительской вере. На отделке дома работал немец, мастер по металлу, католик. Он влюбился в Секлетею, и девушка ответила ему взаимностью.
Зная, что отец ни под каким видом не даст согласия на замужество с иноверцем, молодые люди задумала бежать за границу. И вскоре выполнили свой замысел.
Такой поступок по канонам раскольнической веры карался ссылкой виновницы в Сибирь, в глухой таежный скит. Но дочь была уже недосягаема. Отец ее сходил с ума. Целым собором раскольников ему было приказано любой ценой доставить дочь в скит. Вот тут и возникла мысль о подмене Секлетеи другой девушкой. Купец пообещал отцу Луизы немалые деньги за ее поездку в Сибирь под именем Секлетеи.
В это время у отца Луизы появилась новая жена, и она почему-то с первого дня невзлюбила падчерицу. Сама Луиза готова была на такой поступок. Жизнь становилась кошмаром под гнетом мачехи. К тому же она думала, что этим поступком поможет счастью Секлетеи, судьба которой очень волновала ее душу. Отец Луизы и отец Секлетеи обещали выручить ее из Сибири без дальних промедлений, и она в это поверила, как верят в легковесное обещание наивные, не испытавшие бед от коварства, молодые люди.
В Томске встретила и приняла Луизу с рук на руки мать Манефа… Ей, конечно, все было известно о Луизе. В иные дни она даже щадила новенькую от изнурительной работы. По-русски Луиза знала несколько слов и потому была выдана другим монашкам за немую.
Шубников представил скит, келью, мертвое безмолвие тайги, мрачное небо над лесом:
