Юшкин проработал в главке несколько лет, а когда появилась возможность заняться бизнесом и заработать денег, ушёл. К тому времени у него была уже другая семья.
Но, видимо, оперская служба не отпускает просто так и, по прошествии десяти лет, он частенько, напиваясь, звонил тем, с кем служил. Рассказывал, что он снова на службе у государства, и что присвоили ему генерал-майора. Предлагал всем повышение по службе. Не за деньги, а так, просто, чтобы ещё встретиться и водочки попить. Обещал представить к следующему званию. Кичился фамилиями силовиков, звучащих в прессе. Затем присвоил себе генерал-лейтенанта, и продолжал звонить.
Ребята не спорили. Соглашались на повышения в должностях и присвоении званий. Но никто, конечно, ничего не ждал и не получил. Между собой говорили, что у чемпиона поехала крыша. Но никто ему об этом не говорил. Все всё понимали и продолжали его любить.
Вадим Родин в отделении проработал недолго. Меньше года. Слыл неуживчивым, скандальным. Но в уголовном розыске мог пригодиться любой характер. Было ему за тридцать. Много лет прослужил в постовой службе. Стал командиром батальона. Там его называли «Батяней», как в песне. Своих в обиду не давал. За это и поплатился.
Постреляли его батальон, не пули вражеские, а шариковые ручки бюрократов. Переиначили лозунг подонки, что «кадры определяют всё». Решили, что кадры это и есть они — кадровый аппарат! Надеялись, что чернила их будут вымогателей задерживать, да насильников душить. Оказалось — ошиблись. Да разве ж признаются?
Комбат — «Батяня» виноват, что орлов не удержал! Вызвали на комиссию. И руки единогласно подняли! Ушёл в участковые. Но и там не прижился. Какому-то начальнику въехал промеж глаз. После чего брали его только в опера уголовного розыска. Пришёл капитаном на самую младшую должность.
Был он на вид вылитый Чапаев. Как показывали в одноимённом фильме. Такой же лихой и вихрастый, с большими плотными усами, торчащими в стороны. И когда сильно волновался или хотел кому-то врезать, всегда накручивал один ус на палец. Коллеги это знали, и сразу уводили его от греха подальше. Сам он считал себя настоящим казаком. Да верно таким и был. Рубил с плеча правду матку, бандитов не боялся. Считал их молокососами и учил затрещинами. Благо рост позволял. Где надо было схитрить, изловчиться, его не брали. А коли страху навести да шуму, так ему равных не было. Глотка лужёная — будучи комбатом натренировал.
