Машина словно плыла сквозь туман. Обогнув овал футбольного поля, сержант Фаррат сообщил:
– В этом году наши на третьем месте.
Тилли молчала.
– Ты ведь из Мельбурна приехала, так?
– Да, – коротко ответила она.
– Надолго домой?
– Пока не знаю.
Они вновь ехали по главной улице. Из окон школьного спортзала раздавались крики детей – пятничными вечерами там обычно играли в софтбол. Потом до слуха Тилли донеслись радостные визги, смех и плеск купающихся на речке. Когда сержант Фаррат миновал угловое здание библиотеки и выехал на дорогу, ведущую к холму, она вдруг ощутила запах навощенного библиотечного линолеума, перед глазами мелькнули пятна крови на сухой траве у входа. Нахлынули воспоминания: много лет назад тот же самый человек отвозил ее на остановку автобуса. Тилли напряглась еще сильнее.
Наконец полицейский автомобиль преодолел путь к вершине холма и остановился. Не выходя из машины, Тилли разглядывала свой старый дом. Сержант в это время смотрел на нее. Какая белая кожа у малышки Миртл Даннедж, а глаза и волосы – точь-в-точь как у матери! Внешне она кажется сильной, но заметно, что в жизни ей досталось.
– Миртл, кто-нибудь знает, что ты приехала? – спросил сержант.
– Меня зовут Тилли. Скоро все будут знать.
Сквозь пелену, сотканную из тумана и лунного света, она взглянула в лицо сержанта Фаррата, на котором застыло ожидание.
– Как дела у Молли? – спросила Тилли.
Полицейский открыл дверцу со своей стороны.
– Твоя мать… давно не выходит.
Туман вокруг веранды клубился волнами и топорщился, словно оборки на юбке, когда сержант Фаррат заносил на крыльцо чемоданы Тилли. Подняв массивный сундук с крышкой, похожей на бочонок, он произнес:
– У тебя чудесная швейная машинка, Тилли.
– Я швея. Портниха.
Она открыла заднюю дверь.
– Отлично. – Сержант беззвучно поаплодировал.
– Спасибо, что подбросили, – поблагодарила Тилли и скрылась в доме.
По дороге назад сержант Фаррат пытался вспомнить, когда в последний раз заезжал к Чокнутой Молли. Он не видел ее по меньшей мере год, но знал, что Мэй Максуини за ней приглядывает. Портниха, надо же, улыбнулся он про себя.
В доме Молли было сыро и воняло мочой опоссумов. Тилли пошарила рукой по пыльной стене, нащупала выключатель и зажгла свет. Пересекла кухню и гостиную, прошла к камину мимо облезлого мягкого уголка, обивка которого задубела от грязи. Потрогала угли: холодные.
Тилли приблизилась к спальне матери, повернула ручку и толкнула дверь. В углу на прикроватной тумбочке тускло горела лампа.
