Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение] | страница 52

Прежде всего согласимся, что у психологии и религии существенно разные направления, языки выражения и понимания. Научная психология изучает психику как особый аппарат, служащий человеку в его ориентировке в мире (по П. Я. Гальперину) или отражении действительности (по А. Н. Леонтьеву) и т. п. Даже говоря о личности с позиций психологии, мы, как было показано выше, не можем ее рядополагать через запятую с человеком, она есть психологический инструмент обретения человеком самого себя. Психика — это еще не весь человек, или — другими словами — человек есть нечто большее, нежели его психика. У религии, точнее богословия, теологии, иной главный предмет — не психика в человеке, а человек в Боге, его целостности, предельном смысле, назначении, исходе. Психика, личность соотносимы, масштабны человеку, человек соотносим Богу, являясь Его образом и подобием (или в светском, философском понимании — соотносим с человечеством, представляя собой его образ и подобие). Уже из одного этого разделения вытекает неправомерность переноса методов из одной области в другую, и следует сразу успокоить сторонников чистоты научной психологии: ни один серьезный христианский психолог не может прямо переносить методы богословия в научную психологию, равно как кощунственно прямо переносить психологические методы на религиозные предметы. Разумеется, такие попытки делались и будут делаться, но это будут не более чем «размышления священника о психологии» или «размышления психолога о религии». Вещь, конечно, интересная и полезная, расширяющая кругозор, но вряд ли способная серьезно повлиять как на психологию, так и на богословие.

Теперь о положении, разделяемом достаточно многими: психология как область научного знания строится на объективных доказательствах, а религия в таковых вовсе не нуждается. Между тем, и то, и другое, суть формы человеческого опыта, сознания, понимания действительности, хотя, разумеется, фундаменты различны: в одном случае это анализируемый по отдельным параметрам факт, в другом — целостное событие, явление, изменение, преображение; в одном — как можно более отстраненная, проводимая желательно с помощью приборов, специального инструментария фиксация, протоколирование, препарирование происходящего, в другом — живое свидетельствование, событийность, включенность в происходящее; в одном — необходимость повторения, статистики, воспроизведения, в другом — единичность, уникальность, неповторимость. Наивно, однако, думать, что первое гарантировано объективно, а второе сугубо субъективно. И в том, и в другом случае есть свои законы и внутренняя логика, причем достаточно жесткая, как писал один мыслитель, если законы материальной природы железные, то законы духа алмазные.