Работая в «Конторе» (КНБ), в наших беседах тесть мне говорил, что главная опасность для него — это самое ближнее окружение, а на квазиоппозицию и ее лидеров ему наплевать.
Правда, справедливости ради нужно признать, что единоличные правители делятся на две категории. Одни видят свое царствование в исторической перспективе, им нужно не только удержать власть, но и передать ее после себя в надежные руки. У них хватает амбиций мыслить не только пределами своего жизненного срока, они видят историю страны в перспективе. Классический пример такого деятеля — Гейдар Алиев. Ему удалось почти невозможное: он не просто вернулся к власти после нескольких лет опалы, он передал ее фактически по наследству своему сыну. Он смог убедить основные политические элиты Азербайджана, что для них выгоднее сохранить преемственность власти и оставить фундамент Большого Гейдара, чем пытаться отвоевать себе кусок пирога побольше — рискуя при этом все потерять.
Другую философию государственного правления обозначила в восемнадцатом веке фаворитка Людовика XV маркиза де Помпадур своей знаменитой фразой: «После нас хоть потоп». Такой подход полностью устраивает нашего президента, и задумываться о наследниках, а тем более о передаче власти, он даже не собирается. Каждый, кто имел сомнительное счастье побывать в ближнем президентском круге, слышал его коронную фразу «Из этого кабинета меня вынесут только вперед ногами». А потом хоть потоп, раскол, война кланов — это его уже волновать не будет.
Зато его очень волнует поведение детей. Если они заняты личным обогащением и использованием фамилии для продвижения коммерческих проектов — значит, все в порядке. Если же говорят о медицине (которая развалена), о государственном телевидении (которое доведено до ручки), о нефтяных деньгах (которые уплывают мимо бюджета), то сразу загорается красная лампочка. Никак политикой занялись, на его место посягнуть хотят?
Мы с Даригой были недостаточно осторожны. Вместо того, чтобы выпрашивать у президента нефтяные месторождения и землю под строительство в Алма — Ате, мы пытались рассказывать о делах в его королевстве. Вместо того, чтобы использовать дыры в налоговом законодательстве в своих интересах, я писал тестю докладные записки о том, как их можно залатать.
Мы вообще старались ни о чем не просить. И ничего даром не получали.
Частную компанию «Сахарный Центр» я с партнерами строил на обломках развалившейся советской сахарной индустрии. Это было начало 90‑х, самое дно экономического кризиса. За наличные деньги мы покупали лежащие заводы, восстанавливали утерянные технологии, закупали тростниковый сахар–сырец в Латинской Америке, потому что сахарную свеклу у нас выращивать разучились (да толком и не умели никогда). Все это делалось на банковские кредитные средства, на свой страх и риск. Потом нужно было выстраивать торговую сеть. В итоге подняли два региона — Джамбульский и Алматин–ский. Обеспечили работой людей, которые уже ни на что не рассчитывали в своей провинции, накормили тысячи семей. Платили налоги и насыщали казну.
