Ростик кивнул на Крабича, азартно взявшегося за кий… Шигуцкий с Красевичем не обращали на него внимания, думая, наверно, что хоть он и наскакивает на всех, но, коль с нами в компании, так и в деле с нами — с кем ему еще быть?
— Да ладно, — успокоил я Ростика. — Мы в общих чертах. — И спросил у Шигуцкого. — План встреч у вас есть?
— Сходить за бумагами? — приподнялся Красевич.
Шигуцкий остановил его.
— Сиди пока. План у нас есть, вы нам нужны на десяти встречах… И что в общих чертах?
Я не совсем был готов к разговору, но решил не церемониться и сразу набивать цену.
— Имиджа, в общих чертах, никакого. Он никакой, понимаете, Борис Степанович? И надо сделать из него какого–то, это раз.
Ричард вновь приподнялся, всем видом выражая справедливое недоумение.
— Что значит никакой?
— Ты слушай! — осадил его Шигуцкий.
— Говорить не умеет, придется учить его говорить — это два. Если он свою предвыборную программу излагать будет так, как историю свояка, за него и оглоушенная баба не проголосует. Стало быть, кроме того, что мы собираем концертами людей на встречи, нам еще прибавляется работа имиджмейкеров. А она стоит не дешевле, чем концертная.
Может быть, мне показалось, но Красевич, дослушав меня, снисходительно усмехнулся. Будто довольный чем–то.
Чем это?..
— Сколько? — спросил Шигуцкий.
Я сделал вид, будто прикидываю.
— Не меньше, чем еще столько же…
«Динь–бах!» — разлетелась в осколки перед моими глазами, стеклом и брызгами сыпанув во все стороны, недопитая бутылка водки, и бильярдный шар ядром просвистел у моего локтя. За ним второй, третий, Крабич метил только в меня: «Сука блядская!.. С этой поганью!.. Продаешь Беларусь!.. За сребрянники!.. Иуда!..» — с каждым выкриком летел новый шар, от которых едва успевал я уворачиваться, а Ростик, сидевший напротив меня, спиной к Крабичу, вместо того, чтобы наклониться под стол или хотя бы к столу, вдруг вскочил… Если бы он не вскочил, пусть бы даже сидел, как сидел, так ничего бы и не случилось: Крабич швырял последний шар, но Ростик, не соображая, что происходит, взвился — и слоновой кости шар, брошенный изо всей силы, врезался ему в затылок. Ростик кивнулся к столу, налег на него животиком и судорожно, как рыба на берегу, хватанув ртом воздух, обвалился на пол…
Спасло Ростика то, что Шигуцкого с Красевичем ждала машина, а больница была рядом, за пять минут успели…
— Пиздец тебе, если он помрет, — сказал Крабичу, добежавшему за машиной до больницы, Шигуцкий. — За преднамеренное пойдешь, нас трое свидетелей… Я сам позабочусь, чтоб тебе пиздец был. Тюрьму в любом случае обещаю.
