Они допили водку, и асимметричный поднялся.
— Пусть он даст нам что–нибудь за это, — вдруг сказал фикусолюб, и даже напарник его не понял.
— Кто?
Фикусолюб ткнул в меня пальцем. В плечо, больно.
— Он! Приперся! Ему надо, чтобы мы смылись, пусть даст что–нибудь! — И уточнил, что имеет в виду. — На пузырь!
Это уже была наглость, которой не спускают. Я подсел к Игорю Львовичу и медленно потянул из–под него топор…
Зазвонил телефон на холодильнике, и фикусолюб, словно у себя дома, снял трубку.
Я взмахнул топором:
— Уши с башкой отрублю!
— Гудки одни… — не отклонившись, не моргнув даже, бросил трубку фикусолюб.
— Не пугай, не забоимся, — сказал асимметричный. — Ты пистолет у нас купи, пистолета мы забоимся.
С такой жизнью им нечего было бояться. Не было за что.
— Какой пистолет?..
Фикусолюб косо глянул на напарника и пожал плечами: ну, как хочешь, если так… Он наклонился под стол, расстегнул замызганную, зеленую в лучшие ее времена брезентовую сумку, погремел в ней пустыми бутылками и вынул из–под них пистолет.
— Откуда он у вас?
— Нашли. Стрельба вчера была у Кальварийского кладбища, после нее и нашли. Купишь?
Я посмотрел на одного, на второго — мужикам на двоих лет сто, а то и больше. Дети где–то, внуки… Как–то ведь прожили они эти годы, чем–то занимались, о чем–то думали, что–то понимали, должны были понимать… Что же случилось, что свинтилось во времени? До слома, до идиотизма…
— Пошли на хрен. Сдайте в милицию, отморозки. Из него, может, порешили кого–нибудь. Найдут у вас — посадят.
— Порешили, так порешили, посадят, так посадят, — без эмоций сказал фикусолюб, снова прогремев бутылками и запихнув под них пистолет. — Посидим, отдохнем.
Я подвинул топор по столу.
— Возьми, набор будет. Больше дадут, дольше отдохнешь.
Фикусолюб взял топор, сунул в сумку. Пустые бутылки, пистолет и топор — еще тот набор. Если их милиция возьмет — долго будет думать. Или долго бить.
— Эй, профессор!.. — толкнул Игоря Львовича асимметричный. — Мы в академию, слышь?.. Подгребай, как проспишься, профессоршу тебе оставляем.
Игорь Львович покатал голову на столе и слабо промычал.
— Не слышит, — сказал фикусолюб. — Оттяпал ты ему уши с башкой… — Он взял допитую бутылку, высосал из нее последние капли — и оба они подались в прихожую. Там потолкались, побубнили между собой, асимметричный раздраженно бросил: «Так в задницу засунь, если трусишь!..» — и еще пару минут потолкавшись и погремев бутылками, бомжи, наконец, ушли.
