Короче, банда еще та - общей сложностью тридцать человек - это вместе с еще не представленными персонажами.
Но есть еще один, с виду не такой лютый, но не меньшей полезности, а если не большей. Прошу любить и жаловать, мой обер-аудитор, а если по-простому, то бухгалтер Хорст Дьюль. Без меры въедливая и нудная скотина, но терплю, ибо стоит своего веса в золоте, если не больше.
- Ваше сиятельство, - почтительно доложил Логан. - Все готово к маршу.
Я скосил глаза и разглядел с краю строя Земфиру, Лилит и их общую служанку Мальвину. Сирийка умело гарцевала на чистокровной арабской кобыле и больше всего походила на юного сарацинского война без бороды. С длинными полами зерцальный* доспех дорогущего индийского изготовления, тюрбан, османский лук в саадаке*, да длинный ятаган у пояса. Словом, лихая воительница. Кстати владеет оным вооружением вполне прилично. Луком - так особенно. Ну-ну... посмотрим, как запоешь, когда пару дней по жаре погарцуешь в железе. Хотя, судя по ее упорству, должна справиться.
зерцальный доспех - разновидность кольчато-пластинчатого доспеха восточного происхождения, отличающаяся наличием зерцал - крупных металлических пластин на груди, спине и по бокам.
саадак - футляр для лука и колчана со стрелами, используемый всадниками.
ятаган (тур. yatağan) - клинковое колюще-режущее и рубяще-режущее холодное оружие с длинным однолезвийным клинком, имеющим двойной изгиб; нечто среднее между саблей и тесаком.
Лилит соблюла приличия, не стала наряжаться в мужскую одежду и выглядела почтенной кастильской матроной. В седле держится уверенно, к тому же, когда отъедем от города, она пересядет из этой жуткой конструкции, в нормальное мужское седло. Как и служанка, в прошлом боевая маркитантка по прозвищу Волчок. Тоже проверенная... г-м... в некоторой степени девица, не должна подвести. Так, вроде все нормально. Все о конь, заводные лошадки тоже на месте...
Я ступил с крыльца, огладил своего жеребца по холке и вскочил в седло.
- С Богом! Выступаем!.. - Покрутил головой, определил что горожане только начали вставать и из озорства скомандовал: - Запевай!!!
Виллем Аскенс немедленно затянул пронзительным тенором:
Зелёною весной под старою сосной
С любимою Петер проща-а-ается,
Кольчугой он звенит и нежно говорит -
Не плачь, не плачь, Гертруда краса-а-авица...
И уже через мгновение его поддержал дружный рев пропитых глоток, пронесшийся громом по узеньким улочкам:
Гертруда-а-а молчит и слёзы льёт,
