Лучшие стихи | страница 9



Оно еще безгласно.

Оно еще почти не наяву.

Оно еще

безропотно согласно

принадлежать любому существу.

Ребенку,

           женщине,

                        герою,

                                старцу…

Так оживает камень.

Он —

        в пути.

Лишь одного не хочет он:

остаться

таким, как был.

И дальше не идти…

Но вот уже

               с мгновением великим

решимость Человека сплетена.

Но вот уже

               грудным, просящим криком

вся мастерская

до краев полна:

«Скорей!

           Скорей, художник!

Что ж ты медлишь?

Ты не имеешь права

                           не спешить!

Ты дашь мне жизнь!

Ты должен.

Ты сумеешь.

Я жить хочу!

Я начинаю

               жить.

Поверь в меня светло и одержимо.

Узнай!

Как почку майскую, раскрой.

Узнай меня!

Чтоб по гранитным жилам

пошла

         толчками

                     каменная кровь.

Поверь в меня!..

Высокая,

живая,

по скошенной щеке

                          течет слеза…

Смотри!

Скорей смотри!

Я открываю

печальные

              гранитные глаза.

Смотри:

я жду взаправдашнего ветра.


В меня уже вошла

                        твоя весна!..»

А человек,

который создал

                     это,

стоит и курит около окна.

1961.


Да, мальчики!

Мы – виноваты.

Виноваты очень:

Не мы

        с десантом

                      падали во мглу.

И в ту —

            войной затоптанную —

                                            осень

мы были не на фронте,

                               а в тылу.

На стук ночной

                     не вздрагивали боязно.

Не видели

              ни плена,

                          ни тюрьмы!

Мы виноваты,

что родились поздно.

Прощенья просим:

виноваты мы.

Но вот уже

               и наши судьбы

                                   начаты.

Шаг первый сделан —

                              сказаны слова.

Мы начаты —

                   то накрепко,

                                   то начерно.

Как песни,

              как апрельская трава.

Мы входим в жизнь.

Мы презираем блеянье.

И вдруг я слышу разговор о том,

что вот, мол, подрастает поколение.

Некстати… непонятное…

                                Не то…

И некто —

              суетливо и запальчиво, —

непостижимой злобой

увлечен,

уже кричит,

                в лицо нам

                               тыча пальцем:

«Нет, мальчики!»

Позвольте,

              он – о чем?

О чем?

Нам снисхождения не надо!

О чем?

И я оглядываю их:

строителей,

поэтов,

космонавтов —

великолепных мальчиков моих.

Не нам брюзжать,

не нам копить обиды:

и все ж таки

                 во имя

                          всей земли: