Я понимала, что бой на ножах — это не дуэль на шпагах. Здесь нет места благородству. Побеждает лишь мастерство, в котором нет запрещенных приемов. Никогда не видела, как дерутся на ножах, и надеюсь, больше не увижу, но то, что происходило сейчас, завораживало. Такое ощущение, что сцепились благородная кобра и уродливый, но не менее опасный тайпан.
Замелькали лезвия. Аарон сначала пытался блокировать выпады, а потом, устав от уверток, оступился и сделал шаг вперед, опрометчиво подставляясь.
Я едва сдержала крик, умом понимая: вот сейчас здоровенный тесак пропорет дракона.
Бандит предвкушающе оскалился, делая замах, но так и не завершил удара. Аарон, уйдя вбок и открыв меня, оказался к громиле гораздо ближе и сумел его достать. Короткий, точный удар в печень. Как студент меда, я могла сказать: не выживет. Кровь, хлестанувшая фонтаном говорила сама за себя: прободение стенки артерии. Бандит захрипел, оседая, а Аарон, повернувшись лицом к оторопевшим зрителям, прорычал:
— Она — моя добыча, кто сунется — пойдет следом.
Я видела, как изменились черты лица дракона, как сквозь привычное, человеческое начало проглядывать что-то с той, теневой стороны.
— Свят, свят… — донесся до моего уха чей-то шепоток.
— Никак сам диавол… — вторил ему другой.
— Пресвятая, защити!
Меня же преследовало чувство, что Аарон балансирует на грани.
— Мне. Нужна. Комната. Где? — дракон был немногословен, чувствовалось, что речь дается ему тяжело.
— Ттттам, — подрагивающим пальцем указал трактирщик.
Аарон, не говоря ни слова, закинул меня на плечо и двинулся в указанном направлении.
Я не смела и пикнуть. Мы миновали темный коридор, и дракон, пнув дверь ногой, внес меня в какую-то комнатушку.
Низкий потолок, серые стены, запах плесени и спертый воздух. Толком осмотреться я не успела, поскольку, как только оказалась в вертикальном положении, тут же была прижата спиной к одной из стен.
Он навалился, отрезав пути к отступлению. Его вертикальный зрачок в желтой радужке сфокусировался на мне. Аарон наклонился к моей шее и с наслаждением втянул воздух рядом с мочкой уха.
— Моя… моя добыча, — голос лишь отдаленно напоминал человеческий.
Его длинный, раздвоенный, как у змеи, шершавый язык прошелся меж моих ключиц.
— Твоя, твоя. Все хорошо, — я старалась говорить ровно и спокойно, так, словно передо мной шахид-смертник, в последний момент задумавшийся: «А стоит ли дергать чеку?»
В голове была лишь одна мысль: «Не волнуйся, только не волнуйся, а то опять этот чертов дар занесет нас неизвестно куда, или ты его убьешь, состарив…» Однако самовнушение помогло мало, и самообладание, на котором держалась все последнее время, дало трещину: плечи начали вздрагивать, и я буквально физически почувствовала, что начинаю гореть.
