Отгоняя грустные мысли, Алая занялась прической. Обычно она делала себе три косички, две по бокам и одну – сзади, вплетая в светло-зеленые волосы, цвета майской липы, как говорил дедушка, ромашки или колокольчики. Но сегодня она решила обойтись без цветов. Умывшись в зеленой ванной комнате свежей родниковой водой, поднимающейся в комнату по деревянным трубам, Алая достала куртку и бриджи, натянула мягкие плетеные полусапожки и опоясалась толстым ремнем с привешенной к нему сумкой-торбочкой из травокожи. У всех зеленых эльва были такие сумки. Так принято. Дедушка говорил, что этот обычай пришел из тех времен, когда зеленые эльва носили с собой семена всяческих полезных растений, чтобы повсюду их сеять. Алая еще раз критически оглядела себя. Слегка вздернутый нос, темно-зеленые глаза и губы бантиком. И еще ехидная улыбка, непонятно, откуда она берется, по крайней мере, эта улыбка есть всегда, когда Алая встречается со своим отражением.
Когда Алая спустилась в кухню из своей комнаты, расположенной на самой верхушке дома, то обнаружила, что дедушка Ромáший уже стремительно доедает свою кашу.
Дома, в которых живут эльва, обычно напоминают высокий конус. Они состоят из двух или трех этажей, но встречаются и дома-небоскребы. Небоскребы выращивают из секвойи или из сосны многоэтажной. Дома эти живые, поэтому их не ремонтируют, а подравнивают, подвязывают, а иногда пропалывают и стригут. Называются такие дома домодеревьями.
Дедушка завтракал без нее, и это было странно. Такого не случалось с тех самых пор, как он вышел на пенсию.
– С добрым утром, я очень спешу, потому что уже опаздываю, – скороговоркой сообщил он, торопливо прихлебывая свой лесной чай.
В Назиании очень любят лесной чай, это, пожалуй, самый распространенный здесь напиток. У назианского чая множество разных сортов: опушечный с душицей и зверобоем, полянный из васильков и подорожника, боровой с брусникой или, к примеру, «чай-из-рощи» с чабрецом, цветами земляники и листьями березы.
– Куда это ты опаздываешь в такую рань? У тебя уже года три как никаких важных дел не было.
– А теперь появились, – гордо возразил дедушка, направляясь к выходу. – Я им наконец-то снова понадобился! Я им всем еще докажу!
И выскочил из дома, так и не объяснив, кому и что он собирается наконец-то еще доказать.
На кухне сразу стало непривычно тихо. Алая сварила себе желудевый кофе, придвинула миску с ореховыми хлопьями и рассеянно полила их черничным медом. Обижаться на деда было бессмысленно. Дедушка Ромаший не мог жить, не ныряя с головой в какую-нибудь очередную кипучую деятельность. Он чувствовал себя молодым и полным сил и гордился тем, что в его волосах еще не было ни одного золотистого волоса. А ведь у эльва это как седина у людей – признак надвигающейся старости.
