Она слышала, как горничная представила Варваре Платоновне гостя-полицейского, следователя Константина Митрофановича Сердюкова.
С замирающим сердцем Марго притаилась за дверью гостиной, рискуя в любой момент быть обнаруженной прислугой. По счастью, в тот момент в квартире находилась только горничная, и у Марго был шанс улизнуть незамеченной.
– Мадам, прошу извинить меня за вторжение. Я пришел к вам пока как лицо неофициальное, по просьбе вашего отца и вашего лечащего доктора.
Голос следователя показался Маргарите отвратительным, как и он сам. Она видела, как изумленно поползли вверх брови Варвары. Гривина жестом пригласила гостя присесть. Тот согнулся пополам и неестественно прямо сел в мягкое кресло. По всему было видно, что сидеть на такой мебели ему неудобно, гораздо привычней жесткие казенные стулья следственного управления.
– Я слушаю вас, господин следователь.
– Несколько дней назад я имел честь разговаривать в вашим батюшкой. Достойный, надо отметить, человек!
Варвара нетерпеливо кивнула.
– Так вот, – продолжал Сердюков, – ваш батюшка просил меня пока неофициально произвести сыск, дабы попытаться выявить причину вашего падения. Дело в том, что у него появились подозрения, что печальное происшествие произошло не от нелепой случайности, а тут присутствовал злой умысел!
– Умысел?! – воскликнула пораженная Варвара. – Какой тут может быть умысел? Дурная лошадь понесла, я не справилась с нею и неловко упала. Вот и все!
– Однако доктор Литвиненко считает, что вы не справились с лошадью не потому, что она имела дурной нрав, а потому, что в тот момент странным образом почувствовали недомогание, оттого и упали. Он полагает, что ваше временное нездоровье было вызвано присутствием в организме неких веществ.
– То есть, вы хотите сказать, что кто-то пытался убить меня, подсыпав.., подсыпав нечто, вероятно, в кофе, в чашку с кофе, которая стояла на столе в то утро? Да, я точно помню, что его вкус показался мне странным, каким-то солоноватым, что ли.
Варвара потерла рукой лоб. Лицо ее приняло сосредоточенное выражение, но она не могла подавить растерянность и испуг.
– Но я не могу понять, Константин Митрофанович, кому могла понадобиться моя смерть, во всяком случае, тогда. Кроме меня, некому было наследовать после папы, Коленьки не было и в помине, как не предполагалась и женитьба отца.
– Вы уверены в этом?
– Конечно. – Варвара надменно пожала плечами. – Надо было случиться несчастью, сломившему его душевно. Только великой тоской я объясняю брак с нашей приживалкой.
