Её рост. Она была выше остальных почти на целую голову. Высокая и стройная, сравнима только с изящным станом молодого анчара. Её руки навевали мысли о нежных объятьях, а изгибы тела напоминали струящийся шелк. Этот голос невозможно было забыть.
Струящийся, звенящий, похожий на бег горного ручья, заставляющий не просто слушать, но прислушиваться, внимать. Он был похож на голос матери, звучащий из детства, погружающий в волшебный мир сказок и легенд, тихий и интригующий, усыпляющий, оставляющий едва уловимый след от поцелуя на макушке спящего младенца. Яркие платья делали её похожей на цветок. Она распускалась ранним утром, благоухала, купалась в лучах, сверкая бликами белокурых лепестков, привлекая всеобщее внимание, вызывая восхищение, как цветущая пустынная роза. Сон приходил к ней поздно ночью, когда Господин был удовлетворен и обласкан, а она могла свернуться клубочком под пестрым покрывалом, прячась от ночного холода, такого странного и неожиданного после жаркого дня. Она манила к себе, как свет ночного фонаря притягивает мотыльков. И точно так же, как горят бархатистые крылышки и мохнатые лапки, в огне своего обожания полыхали потом все, кто смел ей довериться.
Принцесса. Любимая жена Его Высочества, ради которой он отказался от всех остальных, пошел вопреки воле отца, оказался последним в очереди на престол. С её красотой смогла сравниться только её жестокость. Криками и стонами наполнилась главная площадь Асаха: по колам, смазанным маслом, с проклятьями и посулами сползали тела всей королевской семьи. Летели обвинения, лживые обещания, стрелы, копья и головы. Улицы окрасились кровью. Украшением дворца стали головы, насаженные на заостренные палки, на белых стенах появился причудливый узор из красных капель и брызг. На обочинах главных дорог красовались аккуратно уложенные трупы, гнившие в два раза быстрее на беростанской жаре. Город наполнился вонью, гнилью, кровью и страхом, подкрепленным лютой ненавистью. Малейшая ошибка могла привести к наказанию или смерти. Один провинившийся становился причиной казни всей семьи, отряда или другой группы, к которой он причислялся. Мгновенное и беспрекословное исполнение любого приказа стало источником выживания и валютой — за это давали разрешение получить необходимый набор еды. Публичные удары палкой или плетью стали постоянным напоминанием о власти, внушали страх и повиновение, заставляли бояться боли и остерегали от неверного шага. Колы, смазанные маслом и пропитанные кровью, с остатками внутренних органов, возвышались в центре главной площади и питали людские опасения. Постоянный страх, голод вкупе с необходимостью следить за каждым шагом своих друзей и родственников, чтобы избежать наказания, превратили население страны в бездушную массу, жившую ради удовлетворения тиранической сущности своей Принцессы.
