Джог картинно отпил сливовой водки, со стуком поставил стакан на стол, взмахнул рукой и мечтательно произнес:
— Хотел бы я быть рыцарем. Я бы напивался, катался по замку на коне в одних кальсонах и орал бы, что люди уже не те, где верность богу и короне. И периодически падал бы с лошади в грязь. А крестьяне такие: «Вот, милорд-то наш, опять надрался, как свинья»… — Цеса чуть было не подавилось вином, представив себе эту красочную картинку, и решила поддержать неожиданный порыв Джога.
— Во-во! И я так хочу! Только мне больше подойдет придворная дама! — Аратим повел бровью и неопределенно хмыкнул с интересом глядя на Цесу.
— Тогда я буду вваливаться в твои покои в грязных кальсонах, и блевать, признаваясь в вечной любви. А ты такая: «Ах, оставьте, милорд!», а я такой: «Отсосать не помешало бы…» — Джог хитро улыбнулся, всем своим видом намекая на то, что неплохо было бы поупражняться в остроумии. Ведьма решила, что уж на этот раз она точно не ударит в грязь лицом. Она улыбнулась в ответ и продолжила развивать тему сложных межличностных взаимоотношений в условиях устаревших нравов и обычаев.
— А я тебе такая: «О времена, о нравы! Печально, мой друг, но вы идете прочь из моих покоев!» — Цеса изо всех сил старалась не смеяться, Джог подхихикивал, а Аратим наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом. Ему казалось, что его план начал работать, и эти двое вполне смогут успешно сосуществовать друг с другом.
— А я: «Не должно благородного лорда оставлять без оральных ласок. Немедленно приступите, миледи!». И снова блюю. Ну, а ты что — замок и земли-то мои, встаешь на коленки, и я снова блюю… — отвратительная картина, которая тут же нарисовалась в ярком воображении Цесы на удивление не вызвала в ней отрицательных эмоций. Даже наоборот ей, кажется, стала понятна странная изюминка юмора Джога.
— А моя рука тянется за кочергой, которая стоит возле камина, и вам, сударь, прилетает эта кочерга аккурат в блюющее лицо! Ты кричишь, продолжаешь блевать и истекать кровью, а я тебе такая, мол, вот, милорд, до чего вы довели прелестную барышню, извольте удалиться теперь! — Аратим позволил себе посмеяться, посмотрев на Джога в стиле: «Ну, давай, ответь ей что-нибудь стоящее, на что она уже не сможет возразить!».
— Нет, ты вся в блевотине и крови, а я заваливаюсь спать в лужу блевотины, заодно обделавшись. — Джог, как истинный боец слегка отступил, вызывая у противника ложное чувство того, что он готов сдаться. Цеса повелась.
