— Прежде, чем прийти к своему личному решению о допуске, я хотел бы узнать причину такой неустойчивости.
— Мне были не ясны ограничения, — говорю честно, по возможности придерживаясь почтительного тона. Но фраза все равно звучит вызывающе.
— Какие из них? — Патрон подходит ближе, останавливаясь на расстоянии, чтобы удалось протянуть руку и приподнять мою голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
— В выборе оружия, — говорю, едва подавляя желание снова опустить голову.
— И это все? — я ничего не добавляю, — Что ж, я поясню. Дело в том, что свое прошлое пребывание в нейтральном уровне ты совершил нарушение именно с помощью копья. В связи с этим пользование им тебе было решено ограничить.
Он убирает руку, но я продолжаю смотреть на него прямо, пораженный этим ответом. Это откровение стоило очень дорого, скажи это простой функционал. Но для меня это было равносильно дару.
— Но, на сколько мне довелось узнать, выбором оружия твои нарушения не ограничились, — он отходит мне за спину, я же не нахожу в себе сил даже пошевелиться.
— Куратор, я исправил оплошность, искупил вину…
— Вину? — Слышу голос над правым своим плечом, — В чем же она заключалась?
— Я… взаимодействовал с функционалом недолжным образом, — говорю, максимально обобщая формулировку.
— В чем была причина такого поступка?
— Я являюсь носителем функции, но не знаю как исполнять свое назначение в нейтральном…
— Отвечай кратко, — рука ложится на мое плечо, сжимая крепко, но не причиняя боли.
— Любопытство, Куратор. И желание служить вам…
Договорить я не успеваю, поскольку сознание на мгновение меркнет от боли. Справившись с ощущениями оболочки, я понимаю, что тонкий клинок прошел сквозь грудную клетку со спины и вышел под правой грудью. Острие показалось больше чем на ладонь.
— Случить чем? — слышу невозмутимый голос своего хозяина и Куратора.
— В… каждой… своей… функции…, - говорю, преодолевая спазмы нейтрального тела.
Меня снова пронзает боль, но теперь я готов к ней. Тщательно закрываю блокировку. Второе острие пронзает меня чуть ниже первого клинка.
Куратор становится передо мной. Я же стараюсь смотреть на него прямо, не выдавая страданий, которые доставляет даже изолированные ощущения от поврежденной оболочки.
— Если действительно хочешь служить, то избегай нарушений, — говорит он, поворачиваясь и выходя из камеры.
Я пытаюсь пойти за ним, но понимаю, что кинжалы в моем теле прикреплены к цепям, которые не дают мне отойти и на шаг. Я так и остаюсь, пригвожденный, словно низший зверь посаженный на цепь.
