Только, почему он медлит?
Ведь я уже готов…
Не сопротивляюсь, и не собираюсь этого делать… Не потому, что не могу… Просто, не хочется…
Зачем?
Ведь исход предрешен…
А быть покорным и безропотным, оказывается, тоже приятно…
Игорь действительно ощущал нечто вроде сексуального возбуждения, и уже с нетерпением ожидал, когда клыки сомкнутся на его горле. Ему хотелось почувствовать боль, он жаждал ее. Он наслаждался ею мысленно. Представлял, как зубы хищника медленно пронзают кожу, с восторгом слышал хруст костей и булькающие звуки вытекающей крови. Вот только, сможет ли он ощутить все наяву? Обидно будет, если умрет сразу и не успеет насладиться собственной смертью…
Давай же, рви, терзай!..
В какой-то миг он готов был сам наброситься на зверя, чтобы спровоцировать его действия. Но сразу же отказался. Испугался, что разъяренный волк быстро его прикончит, не позволив прочувствовать всей глубины момента. Да и мысль, что в ожидании смерти также присутствует нечто волнующее и приятное, показалась здравой.
Он попробовал просмотреть свою жизнь, говорят, в минуты смертельной опасности такое возможно, но ничего не получилось. Прожитое казалось слишком пресным и неинтересным по-сравнению с величием свершающегося.
В какой-то миг промелькнуло лицо любимой девушки, и тоже не задержалось. Исчезло, словно бледная тень, беспомощная и ненужная.
Какая девушка?
Какая любовь?
Что это такое, вообще?
Только сейчас он понял, в чем заключается истинный смысл жизни. В ее завершающем моменте! Именно он является пиком доступных радостей, и именно ради него человек вынужден влачить жалкое существование…
Волчья морда, казалось, прочитала мысли, ухмыльнулась и исчезла. Теперь над головой было только небо с крохотными огоньками далеких звезд.
Разочарование оказалось столь сильным, что Игорь заплакал. Навзрыд, словно маленький ребенок. Он приподнялся на локтях, чтобы увидеть, куда делся избавитель? А тот далеко не уходил. Сидел рядом, в двух шагах и, похоже, вовсе не собирался нападать. За ним Игорь увидел еще несколько серых теней. Один волк, подобно статуи, возвышался на крыше автомобиля. Глаза хищников были устремлены на валяющегося у их ног безропотного и покорного человека…
— Вау-у-у-у… — затянул тоскливую песню облюбовавший автомобиль зверь, и его тотчас поддержали собратья.
Все вокруг: степь, снег и даже воздух прониклось заунывным воем. Он вибрировал в пространстве, словно неприглушенная струна, переходя от неимоверно высоких, почти неулавливаемых слухом, тонов до пугающе низких, и поднимаясь вновь. От жуткого хора впору было свихнуться. И так бы, наверное, случилось, если бы Игорь не был уверен, что рассудок давно ему не подчиняется.
