* * *
Огонь лениво облизывал черные от копоти внутренности ведра. Под раскаленным металлом плавился снег, обнажая грязную лужицу раскисшей земли.
Жар обжигал руки, колени, лицо, тогда, как остальным частям тела было нечего противопоставить свирепствовавшему морозу. Но и эта крупица радости казалась божественной.
Словно зачарованный, немигающим взглядом, наблюдал Игорь за чарующим видением, которое берется неведомо откуда и представляет собой неизвестно что. Совершенно иная субстанция, не подвластная ни разуму, ни пониманию.
Разве не чудо?
Разве не волшебство?
Игорь даже удивился, что раньше подобные мысли никогда не появлялись… Окруженный бытовым комфортом человек редко задумывается над природой вещей и сутью происходящего, воспринимая невероятное, как нечто обыденное и очевидное…
Бензин выгорал очень быстро. Тряпка, только что весело пылающая, теперь едва агонизировала в лужице талой воды. Все чаще слышалось зловещее шипение, покашливание. Сдавая позиции, ослабевшие огоньки лениво расползались на периферию, облизывая остатки несгоревшего корма.
С треском разорвалась примерзшая к земле куртка. Рваный лоскут, суживающимся клином, пополз вверх, немного посопротивлялся, задержавшись на сотающейся нитке, затем капитулировал, и бессильно повалился на снег.
Обдирая руки, Игорь обламывал камыш и осторожно вскармливал его уже совсем крохотным синевато-оранжевым язычкам. Те принимали еду осторожно, неохотно, словно опасаясь, придется ли она по нутру? Однако, распробовав, остались довольны. Затрещали веселее, распространяя вокруг не горький чад, а сладковатый, по-домашнему уютный, дымок.
Луна к этому времени преодолела значительный путь, и хотя высоко от горизонта не поднималась, светить стала ярче. Если бы ее свет не был таким холодным, а вокруг не было так пустынно, ночь могла бы показаться прелестной. В такую хорошо веселиться на шумных городских улицах. Но в глухой степи она способна навевать лишь тоску…
— Вау-у-у… — в унисон невысказанным мыслям, подтверждая их безрадостную правдивость, раздалось знакомое вытье. Издевательское, подчеркивающее, что в этой глуши царем природы является, отнюдь, не тот, кто привык себя таковым считать…
На автомате Игорь продолжал обламывать ветки прибрежных ив и подбрасывать их в огонь. А тот мало что мог противопоставить крепчающему морозу. Отогревая руки, он был бессилен вдохнуть тепло в онемевшие ноги, потерявшие чувствительность щеки, нос, уши. Периодически Игорь растирал их, но застывшая кровь двигалась неохотно и, не успев достаточно разогнаться, замирала сразу, едва прекращался массаж.
