Ноябрьское утро выдалось ясным и холодным. Когда Марцелла у входа в храм Юноны спустилась с носилок на землю и зашагала к толпе приглашенных на свадьбу гостей, с ее губ сорвалось облачко пара. Корнелия, держа в руках наконечник копья, ушла, чтобы помочь невесте. Посмотрим-посмотрим, принесет ли он удачу на этот раз, не без ехидства подумала Марцелла, проскользнув в храм вместе с двоюродными сестрами, лишь бы избежать общества брата и его ненавистной новой жены. В храме, в окружении родных и друзей, уже стоял последний жених Лоллии. Марцелле он не слишком приглянулся. Шестидесятилетний, лысый, с морщинистым лицом… Однако он был чрезвычайно известной в Риме фигурой — консул и советник императора Гальбы. Впрочем, прежние мужья Лоллии тоже были известными и уважаемыми фигурами. Самая богатая наследница Рима может позволить себе выбор.
Холодный воздух огласили звуки музыки, и гости пришли в волнение. Свадебная процессия, флейтисты, рабы, разбрасывающие цветы. Гордый дед Лоллии, родившийся в рабстве, а теперь один из богатейших людей Рима, в праздничном венке, надетом на парик. На руках у него улыбающаяся кудрявая девочка, похожая на куклу, — Флавия, дочь Лоллии от первого брака. Корнелия, царственная как настоящая императрица, за руку подвела невесту к жениху… сама невеста в длинном белом одеянии, Корнелия Терция, всем известная под именем Лоллия. Не самая красивая из четырех Корнелий, отметила про себя Марцелла, однако у Лоллии был нежный подбородок, сочные, как будто припухшие губы и веселые подведенные тушью глаза. Масса вьющихся локонов, как и положено, разделенные на пробор наконечником гладиаторского копья, дабы даровать новобрачным счастье в семейной жизни, в этом месяце были выкрашены в рыжий цвет и не уступали по яркости огненно-красному покрывалу невесты. Проходя мимо Марцеллы, Лоллия заговорщически подмигнула ей подкрашенным глазом, и Марцелла с трудом удержалась от смеха.
Корнелия вложила руку Лоллии в руку сенатора Флакка Виния и, отойдя в сторону, заняла место среди гостей.
— Только не говори мне, — шепнула Марцелла, — что ты произнесла перед Лоллией нравоучительную речь о том, что та наденет красную фату девушкой, а снимет ее женщиной.
— Почему ты так говоришь? — прошептала в ответ Корнелия, когда жрец нараспев начал восхвалять благочестие брака.
— То же самое ты говорила и на моей свадьбе. Знаешь, тебе неплохо бы заготовить какую-нибудь новую речь.
— Ведь я же сопровождаю невесту. И мой долг подготовить ее к тому, что ее ждет.
