, и это идеальное хакерское логово: розетки через каждые три фута, вайфай такой густой, что почти виден глазом, а внизу прямое подсоединение к интернет-кабелю, что тянется под Уолл-стрит. Если «Дельфин и якорь» был средой Пенумбры, то здесь стихия Нила. Его узнает портье. Они с коридорным дают друг другу пять.
Холл «Нортбриджа» — это биржа всех нью-йорских стартаперов: если двое или больше сидят вместе, поясняет Нил, то скорее всего это новая компания вычитывает положения устава. Мы, сгрудившиеся за низким столиком, сделанным из магнитофонных катушек, могли бы, по-моему, сойти если не за коммерческую компанию, то хотя бы за какую-нибудь свежесозванную партию. Мы — небольшой Повстанческий альянс, а Пенумбра наш ОбиВан. И все мы знаем, кто такой Корвина.
Нил перемывает кости Первого читателя все время, что мы тут сидим:
— И черт его знает, что за усики, — не унимается он.
— Они при нем со дня нашего знакомства, — говорит Пенумбра, кое-как улыбнувшись. — Но тогда он не был таким косным.
— А каким был? — спрашиваю я.
— Как все мы — как я. Любознательным. Сомневающимся. Ну а что, я до сих пор сомневаюсь — во многом сомневаюсь.
— Ну, сейчас-то он кажется довольно… самоуверенным.
Пенумбра хмурится.
— Ну а почему бы не казаться? Он Первый читатель, и ему хочется, чтобы наше братство оставалось таким, каково оно есть.
Пенумбра хлопает худым кулаком по мякоти диванчика.
— Он не поддастся. Не станет пробовать новое. И нам тоже не позволит.
— Но у них в Festina Lente компьютеры есть, — напоминаю я.
Вообще-то у них там целая цифровая жандармерия.
Кэт кивает.
— Да, они, похоже, изрядно продвинутые.
— Ай, это только наверху, — отвечает Пенумбра, крутя в воздухе пальцем. — Компьютеры годятся для мирской деятельности Festina Lente — но не для Неразрывного Каптала. Там никогда.
— И телефоны, — замечает Кэт.
— Ни телефонов. Ни компьютеров. Никаких механизмов, — говорит Пенумбра, качая головой, — которых не мог бы использовать сам Альд Мануций. Электрические лампы — вы не поверите, какие жаркие споры кипели вокруг них. Двадцать лет споров.
Он хмыкает.
— Не сомневаюсь, Мануций с радостью бы обзавелся лампочкой-другой.
Все молчат.
Наконец заговаривает Нил.
— Мистер Пи, вы не должны сдаваться. Я могу финансировать ваш магазин.
— Да ладно, забудем про магазин, — говорит Пенумбра, махнув ладонью. — Я люблю наших клиентов, но есть лучший способ послужить им. Я не буду цепляться за привычное, как Корвина. Если нам удастся вывезти Мануция в Калифорнию… если вы, дитя мое, сумеете сделать то, о чем говорили… никому из нас магазин больше не понадобится.
