— Эти не продаются — их берут читать. Надо быть членом клуба.
— Раритеты? Первые издания?
Мэт уже далеко от земли. Он шустрый.
— Скорее единственные издания, — отвечаю я. — Вне книжного индекса.
— А о чем они?
— Не знаю, — признаюсь негромко.
— Что?
Повторяя громче, я понимаю, насколько тупо это звучит.
— Я не знаю.
— Ты что, ни разу не заглянул?
Мэт останавливается и смотрит на меня сверху. Недоверчиво. Мне уже тревожно. Я вижу, к чему идет дело.
— Серьезно, ни разу?
Он тянется к полке.
Я думал потрясти лестницу, чтобы показать свое недовольство, но единственным исходом, более неприятным, чем Мэт, заглянувший в книжку, был бы Мэт, который разбился насмерть, упав со стремянки. Наверное. Книжка уже у него в руках: толстый том в черной обложке, с ним Мэту нелегко удержать равновесие. Мэт балансирует на ступеньке, а я скриплю зубами.
— Эй, Мэт, — говорю я, и голос у меня внезапно тонкий и плаксивый. — Может, ты просто постави…
— Занятно.
— Тебе не…
— Правда занятно, Дженнон. Ты этого не видел?
Прижав книгу к груди, он делает первый шаг вниз.
— Погоди!
Почему-то кажется, что, если книгу не уносить далеко от ее места, нарушение будет не таким серьезным.
— Я поднимусь.
Я ставлю вторую лестницу рядом и карабкаюсь скачками. Через миг мы с Мэтом на одном уровне, и на высоте тридцати футов шепотом совещаемся.
Правда такова, что мне, конечно, до смерти любопытно. Я злюсь на Мэта, но и благодарен, что он сыграл роль беса, подталкивающего под локоть. Удерживая толстый том перед собой, он показывает мне страницы. Здесь темно, и мне приходится отклоняться в проход между стеллажами, чтобы хоть что-то разглядеть.
Вот за этим Тиндэлл и остальные прибегают посреди ночи?
— Я-то надеялся, это энциклопедия колдовских ритуалов, — говорит Мэт.
На развороте я вижу плотную вязь из букв, полотнище значков практически без единого пробела. Буквы крупные и жирные, отпечатанные на бумаге острохвостым шрифтом. Алфавит знакомый, романский, то есть обычный, а вот слова — нет. То есть, вообще-то, слов там и не видно. Страницы покрыты сплошными рядами букв — беспорядочная мешанина.
— С другой стороны, — продолжает Мэт, — почем мы знаем, что это не энциклопедия колдовских ритуалов…
Я выдергиваю с полки другую книгу, высокую и тонкую, в ярко-зеленой обложке с шоколадным корешком, на котором написано «Крешимир». Внутри то же самое.
— Может, это ребусы для развлечения, — говорит Мэт. — Типа, суперпродвинутый судоку.
Клиенты Пенумбры вообще-то как раз такого типа чудаки, которых видишь в кофейнях ломающими голову над шахматной партией с самим собой или решающими субботний кроссворд, с шариковой ручкой, угрожающе нацеленной в газетную страницу.
