Я завидую ему. Сейчас мы с Оливером равны: у нас идентичные должности, и мы сидим на одном и том же стуле. Но скоро, оглянуться не успеешь, он перешагнет на новую, весьма серьезную ступень и рванет вдаль. Он найдет себе место в большой жизни, потому что хорошо знает свое дело — и речь не о скачках по стремянкам в полузаброшенной книжной лавке.
Каждый вечер я прихожу ровно в десять и застаю Оливера за стойкой неизменно читающим: книгу с заглавием типа «Хранение и уход за керамикой» или «Атлас наконечников стрел доколумбовой Америки». Всякий раз я барабаню пальцами по темной крышке стойки. Он поднимает глаза и говорит: «Привет, Клэй». Всякий раз я сменяю его за стойкой, и мы на прощание киваем друг другу, как солдаты — как люди, которым очевидно положение друг друга.
Моя смена заканчивается в шесть утра — не самое удобное время для поиска приключений. Обычно я отправляюсь домой и читаю или режусь в игры. Я бы сказал, что расслабляюсь, но вообще-то ночные смены у Пенумбры совсем не напрягают. Так что я просто убиваю время, пока не проснутся соседи по квартире.
Мэтью Миттельбранд — наш приглашенный художник. Худой, как палка, бледный и живет по странным часам — даже страннее моих, потому что они менее предсказуемы. Зачастую мне не приходится утром дожидаться его пробуждения: наоборот, придя, я вижу, что он еще не ложился, корпя над новым проектом.
Днем (более или менее) Мэт трудится на ниве спецэффектов в «Индастриал лайт энд мэджик», в Президио[4], ваяет бутафорию и декорации для фильмов. Ему платят за придумывание и изготовление лазерных ружей и замков с привидениями. Но — и это по-настоящему впечатляет — Мэт не прибегает к помощи компьютеров. Он из вымирающего племени художников по спецэффектам, до сих пор работающих с ножницами и клеем.
Все время, не занятое работой, Мэт трудится над различными собственными затеями. Работает он с фантастическим усердием, час за часом, бросая время, будто сухие сучья в огонь, истребляя начисто, сжигая дотла. Спит он недолго и чутко, бывает, просто сидя в кресле, а то вытянувшись в позе фараона на кушетке. Сущий эльф из сказки или какой-то маленький джинн, только его стихия не воздух и не вода, а воображение.
Последний проект Мэта — самый масштабный, грозящий вскоре вытеснить и меня, и кушетку. Он уже захватывает гостиную.
Мэтрополис, как зовет его автор, сделан из коробок, банок, бумаги и пены. Это игрушечная железная дорога без самой дороги. Несущий ландшафт — крутые холмы, сотворенные из полистироловых упаковочных шариков, стянутых металлической сеткой. Он зародился на садовом столике, потом Мэт добавил еще два, разного роста, эдакие тектонические плиты. На настольной местности раскинулся город.
