Он дает легкую отмашку, и Зейд возвращается в толпу. Эрик с Дарием шагают к лестнице. Мелькает мысль: не пуститься ли следом? Но тут же передумываю. Сейчас мое единственное спасение — полностью раствориться в толпе, затаиться в тени, укрыться от этого морока.
— Недавно я беседовал с Пенумброй, — говорит Корвина. — У него есть друзья в нашем братстве. Я тоже себя числю среди них. Поэтому считаю, что должен рассказать вам о нашем разговоре.
По толпе проносится шепоток.
— Пенумбра сильно провинился — трудно себе представить проступок более тяжкий. По его халатности была украдена одна из наших книг.
Ропот и стоны.
— Дневник, содержащий сведения о Неразрывном Каптале, его работе в Сан-Франциско на протяжении многих лет, стоял незашифрованным в свободном доступе.
Спина у меня потеет под мантией, а глаза щиплет. Жесткий диск в коробке оттягивает карман, как свинчатка. Делаю вид, будто я тут совсем не при чем. Внимательно разглядываю собственные ботинки.
— Это была грубая ошибка, причем не первая у Пенумбры.
Снова стонут черные мантии. Разочарование Корвины, его досада передается слушателям и гулко разносится по кругу. Высокие темные фигуры сливаются в одну большую угрюмую тень.
Кровожадная стая ворон. Я уже наметил путь к лестнице. И готов броситься наутек.
— Зарубите себе на носу, — чуть повышает голос Корвина. — Пенумбра сам из разряда переплетенных. Его codex vitae стоит здесь на полке, где будет и книга, написанная Зейдом. Но судьба Пенумбры под вопросом.
Твердый и уверенный голос Корвины разносится по залу:
— Братья и сестры, скажу без обиняков: когда ноша столь тяжела, а цель столь серьезна, никакая дружба не защитит. Еще одна ошибка — и Пенумбра будет сожжен.
Толпа ахнула, балахоны принялись коротко перешептываться. Озираясь, вижу: известие это их просто ошеломило. Похоже, Первый читатель переборщил.
— Не воспринимайте свой труд как должное, — продолжает он, чуть смягчив тон, — и неважно, переплели вас или нет. Мы обязаны соблюдать правила. Обязаны работать целеустремленно. Мы не можем позволить себе…
Пауза.
— …рассеянность…
Он переводит дыхание. Из Корвины получился бы неплохой кандидат в президенты — ораторствует предельно искренне и убежденно.
— Для нас важен только текст, братья и сестры. Помните об этом. В нем уже заложено все, что нам нужно. Пока у нас есть текст и есть разум, — Корвина поднимает палец и постукивает по лоснящемуся лбу, — нам больше ничего не нужно.
Засим толпа разбегается. Балахоны кружат вокруг Зейда, поздравляют, расспрашивают. Глаза его над грубыми красными щеками еще влажны.
