Я выхватываю из кармана смарт и отчаянно жму на экран, возвращая его к жизни. Почти восемь утра. Как это могло случиться? Сколько же я ходил тут кругами вдоль полок? А сканировал Пенумбру?
Свет горит, и я слышу голос.
В детстве я держал хомячка. И он всегда боялся, кажется, абсолютно всего — всю жизнь он выглядел загнанным и дрожащим. Из-за этого владение хомячком не приносило мне, в общем-то, совершенно никакой радости на протяжении всех восемнадцати месяцев.
И вот в первый раз в жизни я на 100 процентов чувствую себя своим Флаффом Макфлаем. Сердце колотится с хомячковой скоростью, и я суматошно оглядываю комнату, высматривая какой-нибудь выход. Яркие лампы — как прожекторы над тюремным двором. Я вижу собственные руки, вижу кучку горелой бумаги у своих ног, вижу стол со стоящими на нем ноутом и ажурной фермой сканера.
А еще вижу прямо напротив темный силуэт двери.
Я прыгаю к ноуту, хватаю его, потом цепляю сканер — ломая картон под мышками — и бросаюсь к двери. Я не имею понятия, что это за дверь, и что за ней — консервированная фасоль? — но теперь голосов уже не один, а несколько.
Мои пальцы на дверной ручке. Задерживаю дыхание — умоляю, умоляю, будь не заперта — и жму на ручку. Бедный замученный Флафф Макфлай никогда не переживал чувства, подобного моему облегчению оттого, что дверь поддается. Я проскальзываю внутрь и затворяю ее за собой.
За дверью вновь темнота. Секунду я стою, оцепенев, прижимая к телу неудобный груз и спиной навалившись на дверь. Заставляю себя не вдыхать глубоко; прошу свое хомячье сердце стучать потише, ну, пожалуйста, потише.
За моей спиной звуки: движение, голоса. Дверь неплотно прилегает к проему в камне; как кабинка в туалете, которая всегда кажется слишком открытой. Но это позволяет мне, отложив в сторону сканер, лечь на холодный гладкий пол и наблюдать сквозь полудюймовую щель между полом и дверью.
Читальня наполняется черными мантиями. Их тут уже с десяток, а по ступеням спускаются новые и новые. Что происходит? Декл забыл свериться с календарем? Или он нас предал? Сегодня ежегодный съезд?
Я усаживаюсь на пол и делаю первое, что человек обычно делает в экстренной ситуации, то есть набираю эсэмэску. Не тут-то было. Телефон не находит сеть, даже когда я встаю на цыпочки и машу им у самого потолка.
Нужно спрятаться. Я найду укромный закуток, свернусь в шар и выжду до следующей ночи, а потом ускользну. Придется терпеть голод и жажду, а может, и желание посетить туалет… однако все по очереди. Глаза вновь привыкают к темноте, и, посветив фонариком вокруг, можно определить форму помещения. Это тесная каморка с низким потолком, набитая какими-то темными предметами, сцепленными и перепутанными. В полумраке все это кажется сценой из научно-фантастического фильма: вот металлические шпангоуты с острыми краями, вот уходящие в потолок трубопроводы.
