— Бекки приготовила обед. Надеюсь, вы пообедаете со мной, Оливия. Потом я отвезу вас домой.
Все ее добрые поползновения тотчас же улетучились, и она радостно ответила:
— О! Благодарю вас, это было бы замечательно! — Потом прибавила: — А это не помешает вашим делам?
— Ни в коей мере. До конца дня я свободен. — В его голосе звучало как раз столько беззаботности, сколько было нужно.
Потом он снова замолчал, и Оливия забеспокоилась, что он может подумать, будто ей нечего сказать. Погода показалась вполне безопасной темой, как, впрочем, и окружающий пейзаж. Мало-помалу Оливия вновь обрела свою обычную сдержанную манеру поведения.
Мистер Ван дер Эйслер предупредил Бекки, что привезет к обеду гостью, поэтому, как только они подошли к двери, та распахнулась, и на пороге появилась пожилая женщина с широкой улыбкой на лице, что, однако же, не помешало ей окинуть Оливию острым оценивающим взглядом.
— Это Бекки, моя домоправительница, — сказал мистер Ван дер Эйслер. — Бекки, это мисс Оливия Хардинг. Она работает в школе Нел.
— Как замечательно, — заявила Бекки. — Наверное, мисс Хардинг хочет перед обедом привести себя в порядок. Я отведу ее в ванную комнату, а вы пока просмотрите почту, мистер Хасо.
Оливия, которой была не в диковинку такая ласковая тирания преданной прислуги, последовала за ней.
Мистер Ван дер Эйслер поджидал ее в гостиной, стоя возле открытой двери, выходящей в маленький, но прелестный садик. Комната тоже выглядела очень мило, обстановка представляла собой смесь старого и современного. Берти, кот Бекки, умываясь, сидел на маленьком столике и, оторвавшись от своего туалета, внимательно осмотрел Оливию. Хасо отложил письмо, которое держал в руках, и пригласил Оливию сесть возле окна.
— У нас еще есть время что-нибудь выпить. Шерри? Или вы предпочитаете что-нибудь другое?
— Шерри, пожалуйста. — Оливия огляделась.
Все стены были увешаны картинами, в основном, портретами. Несколько минут они поговорили на нейтральные темы, потом она рискнула спросить:
— Можно мне посмотреть картины? Это ваши предки?
— Да, английская линия. Моя бабушка была англичанкой и оставила мне эту квартиру со всем содержимым. Я часто бывал здесь мальчиком и позже, когда учился в Кембридже, поэтому чувствую себя здесь как дома.
Оливия кивнула.
— Так и должно быть, если вы были здесь счастливы. — Неожиданно она рассмеялась. — Вспомнить только, как Дебби беспокоилась, что вы одиноки в Лондоне.
— Она добросердечный ребенок. А вы тоже беспокоились, Оливия?
