— Белогвардеец — офицер, золотопогонник…
— Куда его? В комиссариат? Нет, это птица важная, прямо в чека.
Сопротивлялся, но трое были сильнее одного. Шел и раздумывал над странностью положений и над слышанным словом «чека». Вспомнилась по ассоциации сказочка из детской хрестоматии «Ось и чека», но там чека была частью телеги, потом смешная детская песенка — «палочка- выручалочка, чека, чека, чекалочка…»
Тащили по улицам, таким знакомым и вместе совершенно неизвестным: трава посреди улиц, разобранная торцовая мостовая, заколоченные окна, глядевшие как мертвые глаза.
Остановился…
— Купите мне папирос, все равно каких… вот деньги… — вынул несколько романовских марок…
Ну и типи: золотые погоны, деньги монархические, папирос просит… все равно каких, а у людей хлеба нет.
Вот знакомая парадная и шумная еще несколько часов Морская, Невский, думская каланча и, наконец, Европейская гостиница, где, по его мнению, он кутил еще сегодня вечером с товарищами.
Еще так недавно в отдельном кабинете он пил шампанское и его обнимала юная и нежная, как мадонна Мурильо, корифейка балета. Он ясно помнит даже все свои мысли. Он думал о том, как хороша жизнь и молодость, как радостна любовь женщины… и зачем война?… Он был на счету отличного офицера, любимого товарищами и подчиненными, но вечная опасность, боязнь каждую минуту быть убитым и искалеченным, все это увеличило в его глазах ценность жизни. Он думал тогда о первых днях войны, когда он самоотверженно вынес на руках из–под неприя- иельскаго огня раненого товарища. Теперь он этого не сделал бы, если бы он кого и взял бы на руки, то, пожалуй, только хорошенькую, маленькую женщину…
Да, он ясно помнит все, что было несколько часов назад… А теперь… Куда–то исчез важный, толстый швейцар и лакеи, нет драпировок и растений.
В двери, на которых мелом была написана цифра один, они вошли. На бархатных креслах сидели два человека в кожаных куртках с кобурами. Наганы за поясом.
— Откуда?
— Опоздали немного, сейчас только товарищ Григорьев отправил в штаб Духонина 30 человек.
Начался короткий допрос, в котором ни та, ни другая сторона ничего не понимала.
Решили, что он симулирует сумасшедшего, но он белогвардеец и ярый монархист…
Кожаный чемодан, щегольский френч и лакированные сапоги помогли ускорить развяжу.
— Товарищ Григорьев, а Вы прогадали, поторопились вчера, эти сапоги будут мои…
— Что же, мы его в расход запишем?
— Да, конечно, в штаб Духонина…
— Генерал Духонин? кажется, на юго–западном фронте? — спросил недоумевающе офицер.
