Любопытный парадокс: желание быть как все делало его маргиналом. Об это противоречие Фред спотыкался ежедневно. Да, конечно, он признавал, что у него есть некоторые основания быть удовлетворенным жизнью. Сейчас он имел целых две почти равноценные составляющие удовлетворенности. Ему посчастливилось их созерцать не далее как сегодня утром, когда абсолютно голая Алексия прошагала по его гостиной. Вида ее роскошных сисек было достаточно, чтобы он позабыл обо всех сложностях повседневного бытия. Эта цветущая плоть – розовая, нежная, упругая, эти огромные, гордо торчащие шары спокойно покачивались туда-сюда, и Фред мог сравнить их разве что с северным сиянием. С фейерверком – сексуальным. С альфой и омегой своей жизни. С евхаристией своей души. Однако в последние несколько дней Алексию вроде как слегка раздражали лирические излияния Фреда по поводу ее молочных желез. Она даже прервала его лапание, объяснив:
– Фред, это всего лишь грудь. Может, тебе будет проще, если ты отнесешься к ней как к жировым складкам.
Когда он пытался по мере сил скрыть нетерпение, раздевая ее, для него, понятное дело, самым важным было, чтобы она поскорее оказалась голой. Однако не столько чтобы трахнуть ее, сколько из чистого удовольствия наблюдать, как поднимается занавес и начинается представление. Тем не менее в его глазах щедрая грудь Алексии не была ее единственным козырем. Он априори полагал, что юный возраст помешает ей слишком строго судить социальное и экономическое фиаско его жизни.
Старый африканец рылся в своих пакетах, а Фред старался разобраться, что эта девушка, эта юная девушка, пробудила в нем. Одно неоспоримо: до сего момента ни одна женщина не приводила его в такое состояние. Он просто помешался на ней. Но если задуматься, он был скорее заворожен, чем влюблен. Очарован доступом к этому роскошному телу, возможностью разглядывать его, когда она занималась своими делами, причастностью к личной жизни высшей расы человеческих существ, каковой является сверхзакрытая каста суперкрасавиц. Сам факт, что она разрешает Фреду спать с ней, – чистое чудо. Или полное недоразумение. Те два месяца, что они вместе, стали для Фреда полосой оргазмов невообразимой мощи. Она не делала его счастливым – она просто была его счастьем. Вопреки озадаченным взглядам окружающих. Для него оставалось загадкой, почему люди реагируют так насмешливо: ведь между ними нет и десятка лет разницы – так в чем проблема? Или же в восприятии знакомых он достиг такого уровня маргинальности, что теперь обречен на постоянные подозрения в порочности?
