— Звать его Тимка. Батько его — вахмистр, брат — офицер. Оба беляки. Ну, Тимка–то по малолетству в политику не мешался. Когда белых выгнали, Тимка в семье самым старшим остался. Пришлось ему мать–старуху да братневу жену с хлопчиком кормить. Парень он обходительный, а голос у него — во всей округе такого не сыскать. Полюбили Тимку в станице, а девчата же, известно, до голоса падки, толпою за ним бегать стали. Только примечаю, — Тимка до Наталки липнет. Подросток она еще, замуж ей рановато, да и Тимке–то жениться годов пять обождать можно. Стал я Наталку уговаривать, ругал ее, стыдил, да куда там!.. И на вожжах не удержишь! Как вечер, она — на улицу. Бить даже хотел. Потом подумал, подумал, молодость свою вспомнил, да и жалко их стало. А тут слух прошел, что Тимкиного батька в живых нету. Да… так вот, думаю, батька убили, туда ему, собаке, и дорога, а сын за него отвечать не должен. Дай, думаю, возьму его к себе в сотню. Опять же запевала в отряде на зависть всем будет, да и для хлопца польза. Взял в отряд, коня ему хорошего дал. Пусть, думаю, промеж моих бойцов воспитуется.
— Хорошо сделал, Семен.
— Полюбили хлопца в отряде. Можно сказать, души в нем бойцы не чают. Ну вот и решил я тебя сегодня просить… взять хлопца до себя. Будет он возле нас, все какое хорошее слово ему в сердце западет. Да и с Наталкой их… вроде рука не поднимается разлучить.
Хмель окончательно запутался и умолк.
Андрей долго не отвечал. Ему не хотелось отказывать своему другу, но и брать в ординарцы хлопца с белогвардейскою роднёю было рискованно. Нельзя было ни на одну минуту забывать о готовящемся восстании.
Было неприятно сообщение, что у Наталки есть жених, которого она любит. Он подошел к зеркалу и посмотрел на свои густые, немного вьющиеся черные волосы, сплошь затканные серебром. «Наталка… впрочем, не все ли мне равно…» У его ног терся кот Васька, громко мурлыкая. Андрей нагнулся, погладил кота и, сняв со стены полотенце, вышел во двор. Достав из колодца вёдро воды, вылил его себе на голову и стал вытираться.
Возле сарая, окруженная стаей белых уток, стояла Наталка с большим белым селезнем на руках. Андрей посмотрел на нее и прошел в дом. Хмель, немилосердно дымя трубкой, осматривал отцовское охотничье ружье, словно видел его впервые. Андрей сказал:
— Вот что, Семен, езжай в гарнизон, приготовь людей к осмотру да передай своему Тимке, чтобы седлал коней и ехал сюда.
Хмель ушел. Андрей видел в окно, как он вскочил на свою рыжую кобылу и галопом поскакал со двора.
