– О Мигэн! Зачем ты пришла?
В ее глазах отразились обида, удивление.
– Сэр, ведь вы же меня просили.
– Не зови меня «сэр», моя радость!
– Как же мне вас звать?
– Просто Фрэнк.
– Я не могу… Нет, нет…
– Но ты меня любишь, да?
– Как же мне не любить вас? Мне бы только быть с вами… и все…
– Все…
Так тихо, что он едва расслышал, она прошептала:
– Я умру, если не смогу быть с вами. Эшерст вздохнул всей грудью.
– Тогда останься со мной!
– О-о!
Взволнованный обожанием и восхищением, зазвеневшим в ее голосе, он продолжал шепотом:
– Мы уедем в Лондон. Я покажу тебе свет. И я позабочусь о тебе, даю слово, Мигэн. Я никогда не буду груб с тобою…
– Только бы мне быть с вами, только бы видеть вас… Он погладил ее волосы и горячо заговорил:
– Завтра я поеду в Торки и достану денег: куплю для тебя платье, чтобы тебе не выделяться из толпы, я мы убежим. А когда мы попадем в Лондон, если ты меня и вправду любишь, мы, может быть, сейчас же и обвенчаемся.
В темноте он почувствовал, как взметнулись ее волосы, когда она тряхнула головой.
– Нет, нет. Я не могу. Я только хочу быть с вами… Я не стою вас…
Опьяненный собственным великодушием, Эшерст зашептал еще горячее:
– О нет, это я не стою тебя… Ах, Мигэн, милая, скажи, когда ты меня полюбила?
– Когда я увидела вас на дороге и вы взглянули на меня. В первый же вечер я полюбила вас, но я никогда не думала, что буду вам нужна…
Она опустилась на колени, пытаясь поцеловать его ноги.
Эшерст в ужасе содрогнулся, он поднял ее и крепко обнял, слишком потрясенный, чтобы говорить.
Она прошептала:
– Почему вы не позволяете?
– Нет, это я должен целовать твои ноги!
Она так улыбнулась, что у него на глазах выступили слезы… Ее бледное, озаренное лунным светом лицо было совсем близко от его лица, розовые полураскрытые губы были прекрасны нежной живой красотой яблоневого цвета.
И вдруг ее глаза расширились; с болезненным ужасом глядя мимо него, она вырвалась из его рук и прошептала:
– Смотрите!
Эшерст видел только сверкающий ручей, позолоченный месяцем терновник, влажный блеск буков, а за ними – неясные очертания озаренного луной холма. Позади него раздался ее леденящий шепот:
– Привидение… Страшный цыган!
– Где?
– Там, у камня, под деревьями…
Рассердившись, он перепрыгнул ручей и побежал к деревьям. Игра лунного света! Никого! Он бегал, спотыкаясь среди валунов и кустов терновника, ругаясь вполголоса и все же чувствуя что-то похожее на страх. Какая чушь! Как глупо! Он вернулся к яблоне. Но Мигэн уже не было: он услышал лишь шорох, хрюканье свиней, скрип калитки. Вместо нее – только старая яблоня. Он обхватил руками ствол. Какой контраст с ее гибким телом! Шершавый мох у лица – вместо ее нежных щек, и только запах, дикий, лесной, чуть-чуть похож на запах ее волос…
