– Знаешь, что я заметил? Большинство людей на этот счет ошибается, – сами американцы не так уж любят деньги. Главное, побыстрее их заработать, но они предпочитают так же быстро их потерять, лишь бы не копить понемножку.
– Плохо, когда у страны нет души, – сказал генерал.
– Страна у них чересчур велика. И все-таки у них есть что-то вроде души: национальная гордость.
Генерал кивнул.
– Смешные старые улочки. Помню, мы шли здесь с отцом с Керзон-стрит в клуб Сент-Джеймс в тысяча восемьсот восемьдесят втором году – в тот день, когда я поступил в Харроу; ни одного камня здесь с тех пор не сдвинули.
Болтая о чем угодно, кроме того, что их волновало, они дошли до Маунт-стрит.
– А вот тетя Эм; не говори ей ничего.
В нескольких шагах от них величественно плыла домой леди Монт. Они нагнали ее почти у самых дверей.
– Кон, – сказала она, – ты похудел.
– Детка, я никогда не был полным.
– Да. Хьюберт, я хотела у тебя что-то спросить. Вспомнила! Но Динни говорит, что у тебя не было бриджей с самой войны. Как тебе понравилась Джин? Правда, хорошенькая?
– Да, тетя Эм.
– Ее даже из школы не выгнали.
– А почему ее должны были выгнать?
– Ну, кто их знает. Но я ее никогда не боялась. Вам нужен Лоренс? Теперь он занят Вольтером и Свифтом. Зря, их и так уже разобрали по косточкам, но ему нравится в них копаться, потому что они кусаются. А как насчет этих мулов, Хьюберт?
– В каком смысле?
– Никак не запомню, осел у них самец или самка?
– Осел самец, тетя Эм, а самка – кобыла.
– Да, да, и у них не бывает детей, – какое счастье. Где Динни?
– Где-то в городе.
– Ей пора замуж.
– Почему? – спросил генерал.
– Просто так. Ген говорит, из нее выйдет хорошая фрейлина – она не эгоистка. Вот в чем беда!
И, вынув из сумочки ключ от входной двери, леди Монт вложила его в скважину.
– Не могу приучить Лоренса пить чай… а вы хотите?
– Нет, спасибо.
– Он пыхтит у себя в библиотеке. – Поцеловав брата и племянника, она поплыла наверх. – Ничего не понимаю… – донеслось до них, когда они входили в библиотеку.
Сэра Лоренса они застали погруженным в труды Вольтера и Свифта, – он писал воображаемый диалог между этими двумя светочами ума. Рассказ генерала он выслушал мрачно.
– Я слышал, что Халлорсен покаялся в своих злодеяниях, – сказал он, когда шурин кончил, – это дело рук Динни. Пожалуй, нам надо с ним повидаться – не здесь, у нас нет повара, Эм все еще худеет, – мы можем поужинать в Кофейне.
И он поднял телефонную трубку.
Профессора Халлорсена ожидали в гостинице к пяти часам и обещали сразу же все ему передать.
