– Это звучит страшно интересно.
– Вот взгляни, французская культура in excelsis[24]: сообразительность, живой ум, трудолюбие, решительность; тонкое восприятие красоты, – но не от сердца, а от разума; полное отсутствие юмора; чувства, которых требуют приличия, и никаких других; стяжательство – обрати внимание на глаза; преклонение перед внешней формой; никакой оригинальности; очень четкий, но ограниченный кругозор – в ней и намека нет на мечтательность; пылкий характер, но умеет держать себя в руках. Вся она цельная, с четко очерченными контурами. А вот редкостный экземпляр американки – высший образчик этой культуры. Заметь, она выглядит так, точно на ней невидимая уздечка и она это знает; в глазах электрический заряд, который она непременно пустит в ход, но только в рамках приличия. Она отлично сохранится до конца своих дней. Хороший вкус, много знает, но не очень образованна. Посмотри на эту немку! Она дает волю своим чувствам больше, чем другие, и меньше почитает внешнюю форму, но у нее есть совесть и она работяга; сильно развито чувство долга, маловато вкуса, а юмор довольно тяжеловесный. Стоит ей себя распустить – обязательно растолстеет. Сентиментальности хоть отбавляй, но немало и здравого смысла. Восприимчива во всех отношениях. Может быть, это не особенно хороший экземпляр. Лучшего я не нашел. А вот моя итальянка – отличная находка! Интересная особа. Блестящий лоск, но сквозь него проглядывает что-то дикое, точнее говоря, естественное. На ней маска – очаровательная маска, и носит она ее очень мило, но маска всегда может упасть. Знает, чего хочет, – пожалуй, даже лучше, чем следует, – и умеет поставить на своем, а когда это не удается – подчиняется чужой воле. Поэтична только тогда, когда затронута ее чувственность. Способна на сильную привязанность к своим родным, да и не только к ним. Открыто смотрит в глаза опасности, смелая, но легко теряется. Тонкий вкус, но он то и дело ей изменяет. Природы не любит. Умеет мыслить логически, но ленива и не любопытна. А тут, – сказал сэр Лоренс, неожиданно поворачиваясь к Динни, – тут будет мой образец англичанки. Хочешь, я тебе о ней расскажу?
– На помощь!
– Не бойся, я буду говорить отвлеченно. Застенчивость, развитая и в то же время сдержанная до такой степени, что она превратилась в полнейшую непосредственность. Утверждение собственного «я» кажется ей непростительным нахальством; чувство юмора, не лишенное остроумия, которое окрашивает, а иногда выхолащивает все остальное. Выражение постоянной готовности к служению не столько семье, сколько обществу, – этой склонности не найдешь больше ни у кого. В ней есть какая-то прозрачная легкость, как будто в жилах у нее – воздух и роса. Ей не хватает законченности – законченности в знаниях, действиях, мыслях, суждениях, – зато решительности хоть отбавляй. Чувства не слишком развиты, эстетические эмоции возбуждаются скорее явлениями природы, чем произведениями искусства. В ней нет ни восприимчивости немки, ни трезвого ума француженки, ни двойственности и яркости итальянки, ни выработанной подтянутости американки; зато тут есть что-то совсем особенное – предоставляю тебе, дорогая, самой подобрать нужное слово, – из-за этого-то я и хочу, чтобы ты появилась в моей коллекции национальных культур.
