– Нет. Тогда он не знал, что ему предстоит. Я боюсь, что он покончит с собой.
– А у него есть оружие?
– Я отдала его армейский револьвер Адриану.
– А бритвы?
– Только безопасные; и в доме нет никакого яда.
Динни пошла к двери.
– Я должна позвонить…
– Динни, я не могу вам позволить…
– Меня он не тронет. Опасность грозит только вам. Заприте дверь, пока меня не будет.
И она выскользнула прежде, чем Диана смогла ее остановить. Повсюду еще горел свет; она замерла, прислушиваясь. Ее комната была на третьем этаже и выходила на улицу. Спальня Дианы и спальня Ферза были расположены ниже, недалеко от гостиной. Ей нужно было пройти мимо них, чтобы попасть в холл, а оттуда – в маленький кабинет, где стоял телефон. Внизу была полная тишина. Диана открыла дверь и показалась на пороге; боясь, что она ее обгонит, Динни побежала вниз по лестнице. Скрипнули ступени, и она остановилась, чтобы снять туфли. Держа их в руках, она прокралась мимо двери гостиной. Оттуда не доносилось ни звука, и Динни сбежала в холл. Там она успела заметить брошенные на стул шляпу и пальто Ферза и, войдя в кабинет, закрыла за собой дверь. Немножко постояв, чтобы отдышаться, Динни зажгла свет и взяла телефонную книгу. Она нашла телефон Адриана и уже протянула руку к трубке, как кто-то сжал ее запястье; ахнув, она оглянулась и увидела Ферза. Он рывком повернул ее к себе и ткнул пальцем в туфли, которые она все еще держала в руке.
– Хотите меня выдать, – сказал он и, не выпуская ее руки, вынул из бокового кармана нож.
Отпрянув насколько возможно назад, Динни посмотрела ему прямо в лицо. Почему-то она уже не так боялась, как раньше; главным ее ощущением был какой-то стыд, – ей было неловко, что она держит в руке туфли.
– Как это глупо, капитан Ферз, – произнесла она ледяным тоном. – Вы отлично знаете, что мы не хотим вам зла.
Ферз отшвырнул ее руку, открыл нож и одним ударом перерезал телефонный провод. Трубка упала на пол. Он закрыл нож и убрал его в карман. Динни показалось, что этот поступок немного успокоил его.
– Наденьте туфли, – сказал он.
Она повиновалась.
– Имейте в виду, я не позволю, чтобы мной распоряжались и вмешивались в мою жизнь. Я сам решу, что с собой делать.
Динни молчала. Сердце ее бешено колотилось, и она боялась, что голос может ее выдать.
– Вы слышите?
– Да. Никто не собирается вам мешать или делать что-либо вам наперекор. Мы хотим вам только добра.
– Знаю я это «добро», – сказал Ферз. – С меня хватит. – Он подошел к окну, рванул в сторону штору и выглянул на улицу. – Дождь льет, как из ведра, – сказал он, потом повернулся и уставился на Динни. Лицо его начало подергиваться, руки сжались в кулаки. Он замотал головой и вдруг закричал: – Вон отсюда, живо! Вон, вон отсюда!
