– Динни!
Динни вздрогнула и обернулась, – перед ней, широко улыбаясь, стоял Алан Тасборо.
– Я был на Окли-стрит, справлялся о вас и о Джин; там мне сказали, что вы остановились у Монтов. Я пошел было туда и вдруг встречаю вас. Вот повезло!
– А я раздумываю, верю ли я в бога.
– Как странно! Я тоже!
– Что – тоже? Верю ли я или верите ли вы?
– По правде говоря, вы и я для меня – одно и то же.
– Вот как? Так как же мы, верим или нет?
– С грехом пополам.
– А вы слышали, что случилось на Окли-стрит?
– Нет.
– Капитан Ферз вернулся.
– Ах ты черт!
– Вот именно. Вы видели Диану?
– Нет; только горничную, – она была какая-то растерянная. А тот, бедняга, все еще не в своем уме?
– Ему лучше, но это так ужасно для Дианы.
– Надо бы ее оттуда убрать.
– Я перееду к ней, если она согласится, – сказала вдруг Динни.
– Ну, мне это совсем не нравится.
– Да уж чего хорошего, но я все-таки перееду.
– Почему? Она вам не такой уж близкий человек.
– Мне надоело бить баклуши.
Молодой Тасборо изумленно раскрыл глаза.
– Не понимаю.
– Вы не прячетесь за мамину юбку. Пора и мне начать жить самостоятельно.
– Тогда выходите за меня замуж.
– Ей-богу, Алан, я никогда не встречала человека с такой бедной фантазией.
– Лучше придумать что-нибудь одно, но стоящее. Динни двинулась дальше.
– Я иду на Окли-стрит.
Некоторое время они шли молча; наконец молодой Тасборо серьезно спросил:
– Что вас мучает, моя дорогая?
– Собственная натура; уж больно спокойно живу, никаких треволнений.
– Дайте мне волю, у вас будет их сколько угодно.
– Я говорю серьезно, Алан.
Вот и отлично. Пока вы не станете серьезной, вы за меня замуж не выйдете. Но почему вам так не хватает синяков?
Динни пожала плечами.
– А помните у Лонгфелло: «Жизнь реальна, жизнь сурова». Вы, конечно, не знаете, что это за никчемное занятие – жить маменькиной дочкой в деревне.
– Сказал бы я вам, да боюсь.
– Почему же, скажите!
– Ваш недуг легко излечить. Отчего бы вам самой не стать маменькой в городе?
– Вот когда девушкам полагается краснеть, – вздохнула Динни. – Право, мне совсем не хочется превращать все в шутку, но, кажется, ничего другого мне не дано.
Молодой Тасборо взял ее под руку.
– Если вы сумеете превратить в шутку жизнь жены моряка, вы будете первая, кому это удалось.
Динни улыбнулась.
– Я ни за кого не выйду замуж, пока не почувствую, что не могу иначе. Я слишком хорошо себя знаю.
– Ладно, Динни; не буду вам больше надоедать.
Они снова помолчали; на углу Окли-стрит она остановилась.
