Доктор Бланшетт каждый день навещает меня, чтобы проверить мое состояние. Он рассказал мне о желании Ремингтона перевезти меня в Париж. Иногда я не могу вспомнить кое-какие детали, что очень меня огорчает. Временами мне кажется, что я тону — признак начала панической атаки. В большинстве случаев, когда я не могу успокоиться достаточно быстро, меня успокаивают с помощью укола.
Но сегодня один из тех дней, когда я ощущаю воодушевление, ведь напротив меня сидит Адриан и, сосредоточенно хмуря бровки, рисует мой портрет в одном из моих альбомов с зарисовками моделей нижнего белья. После того как Эстелла привезла Адриана ко мне, она уехала пообщаться с компанией, с которой Ремингтон подписал контракт о работах в замке. Марли растянулась на диване, стоящем у стены, и читает детективный роман одного из своих любимых авторов.
— Так кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — спросила я Адриана.
Он замер. Затем поднял голову и сморщил носик.
— Пилотом. Нет. Хочу заниматься музыкой, — его глаза распахнулись, как будто он внезапно вспомнил что-то. — Хочу быть как папа, — он вернулся к рисованию и пробормотал, — еще хочу быть пожарником, — он широко улыбнулся, и на его левой щеке появилась ямочка.
Я сжала губы, стараясь не улыбаться. Он выглядит счастливым и таким миленьким.
— Ты можешь стать кем захочешь, тигренок.
Спустя несколько минут, в течение которых я слушала его огорченное бормотание, когда рисунок получился не совсем таким, как ему хотелось, он заявил:
— Я закончил, — и повернул альбом, чтобы я могла посмотреть.
— Вау, действительно хорошо получилось, Адриан, — он улыбнулся мне. Рисунок получился действительно неплохим для пятилетнего ребенка. Помимо волос и ушей, которые получились совершенно непропорциональными, он проделал очень хорошую работу. — Могу я оставить его себе?
Он кивнул и спрыгнул с кровати.
— Хочу в туалет, — Адриан побежал в сторону ванной комнаты.
— Как ты себя чувствуешь, сестричка? — поинтересовалась Марли, запуская пальцы мне в волосы.
Я улыбнулась.
— Лучше.
Она внимательно изучала меня несколько секунд и в ее глазах блестели слезы.
— Пообещай мне кое-что. Больше никогда так не пугай меня, ладно?
— Я королева драмы, детка. Я должна играть свою роль, — улыбнулась я ей в ответ, так широко, как позволяли лицевые мышцы. Улыбка вызвала у меня странные ощущения. Марли часто заморгала и провела пальцами под глазами. Черт, почему я всегда пытаюсь шутить в сложных ситуациях?
