Стук высоких каблуков, удаляясь, становился все тише и тише. Последние слова, которые я услышала:
— Прости, ничего личного, — а затем мир вокруг меня погрузился во мрак.
Дыхание рывками вырывалось из меня, когда я вспомнила этот эпизод. О, мой Бог, преследователь пытался убить меня.
Я не могу дышать.
Господи, я не могу дышать.
— Держите ее! — прокричал кто-то. Громкое пиканье заполнило комнату, по полу шуршали шаги.
— Ремингтон! — позвала я. — Мне нужно поговорить с ним. Предупредить его. О, Боже, пожалуйста. Эта женщина... — я боролась с полчищем рук, пытающихся удержать меня на месте.
— Сто шестьдесят на девяносто и продолжает расти, — раздался другой голос. — Нам нужно успокоить ее.
— Уровень кислорода слишком быстро падает!
— Селена! — знакомый голос. Марли. Я хочу видеть свою сестру, но не могу добраться до нее.
— Марли! Я хочу свою сестру. Пожалуйста, не отсылайте ее, — я билась на кровати, пытаясь добраться до нее. — Не забирайте у меня и ее тоже.
— Выведите ее отсюда! — прокричал кто-то.
— Дерьмо! Лучше не становится. Приведите обратно, — другой голос.
Неожиданно, мою руку сжала чья-то рука. Я обернулась, увидела рядом с собой Марли и покрепче сжала ее руку.
— Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня, — отчаянно попросила я. — Я не могу потерять еще и тебя.
— Я рядом, сестренка. Я не оставлю тебя. Никогда, — пообещала она и по ее щекам струились слезы.
— Давление продолжает расти.
Затем я почувствовала, как что-то укололо меня в руку и несколько секунд спустя все вокруг расплылось.
Нет, я не хочу больше спать. Мне нужно поговорить с Ремингтоном.
Пожалуйста, нет.
Все погрузилось во мрак.
Ремингтон
Перелет в Лондон показался мне чересчур долгим. И все это время мои мысли были только о Селене. Она не смогла вспомнить меня. После того как мы вышли из палаты, чтобы обсудить последние детали по ее транспортировке в Париж, доктор сообщил мне, что у нее кратковременная потеря памяти, вызванная ударом по голове. И нет никакой возможности узнать, как долго это продлится.
В груди зародилась острая боль и распространилась по всему телу. Уехав из больницы, я позвонил матери и рассказал о состоянии Селены, а также попросил не привозить больше в больницу Адриана. Не хочу, чтобы его сердечко разбилось, особенно, если Селена не вспомнит, кто он такой.
Самолет приземлился в «Хитроу» ровно в 10:32 утра. Сорок пять минут спустя я уже был в больнице и стоял перед дверью в палату Калеба, пытаясь перевести дыхание. Через дверь до меня доносились голоса.
