Мальчик-менестрель | страница 27

Когда она покинула сцену, в зале началось настоящее веселье, причем заводилой был Десмонд, окрыленный внезапным успехом и готовый действовать. Он уговорил веселую маленькую толстушку, которая оказалась капитаном школьной хоккейной команды, составить ему компанию и сплясать нечто среднее между ирландской джигой и удалым шотландским танцем.

Мне очень хотелось подойти к нему, чтобы сказать последнее «прощай». Но, по правде говоря, мы уже сделали это после матча, а потому, сопровождаемый веселой мелодией «То Кэмбеллы идут — ура, ура!», которую играли на пианино, я вышел на улицу и глубоко вдохнул прохладный ночной воздух.

Придя домой, я обнаружил, что мама не спит и ждет меня. Я еще не успел снять ботинки в прихожей, как услышал ее голос:

— Дорогой, надеюсь, ты успел проголодаться? Я приготовила тебе чудные гренки с сыром.

Я и правда проголодался. И прошел на кухню. Мама повернулась ко мне, раскинув руки, — на груди у нее сверкала серебряная брошь.

Десмонд поступил в семинарию Святого Симеона, расположенную в деревушке Торрихос, в каких-нибудь десяти километрах от Толедо. Он писал мне часто, но не регулярно. За исключением первого письма, содержащего интересное описание семинарии и окрестностей, остальные письма были довольно скучными и однообразными, поскольку монотонная монастырская жизнь не давала простора для воображения. Однако уже ближе к концу подготовки Десмонда к принятию духовного сана я получил два письма, представляющих определенный интерес и имеющих отношение к дальнейшей карьере Десмонда. Поэтому мне хотелось бы полностью привести здесь первое и два последних письма Десмонда.

Что касается меня, то — раз уж я снова незаметно вошел в жизнь Десмонда — должен сказать, что моя учеба в университете проходила в достаточно суровых условиях — почти таких же, как и в школьные годы. Все та же полупустая крошечная квартирка, все та же незамысловатая еда и вечная овсянка, все та же нежная преданность мамы. Меня поддерживали лишь честолюбивые устремления. В университете были и другие бедные студенты, которые соперничали в отчаянной борьбе за успех. В те далекие времена гранты еще так щедро не раздавали направо и налево. Умные амбициозные юноши с нищих ферм на севере страны обычно приезжали с мешком муки, предназначенной для пропитания вплоть до следующего «мучного понедельника»[24] — официального выходного дня в университете, который им давали для того, чтобы они могли съездить на родительскую ферму для пополнения запасов провизии.