Егерь рядом с Вадиком перевел дух, посматривая на трогающего лоб и оглядывающего свои пальцы командира.
— Все, спекся ваш командир. Прокляла.
— Брось, дядя Саша! — успокоил его Вадик. — Не пугайся, он это переживет. Вон, смотри, директор!
Около самосвала остановился «газик», из него выскочил директор, на ходу снимая кепку.
— Это кто же распорядился? — еще издали крикнул он. — Кто? Да вы… Граждане! Идите по домам, не беспокойтесь! Ни один кирпич отсюда на стройку не уйдет, это я вам обещаю. Пожалуйста, граждане! — Он комкал кепку в руках, вытирал пот, проступивший на лбу. — Это самоуправство я сейчас разберу, обещаю вам, граждане!.. Пожалуйста, граждане!..
И старухи послушались его, медленно побрели к деревне, оборачивались, останавливались и снова шли, поддерживая старика с клюкой.
— Да вы что? — хрипло спросил директор, быстро оглядывая весь отряд. — Как вы можете? Это же ведь… Зачем? Что за баловство?
Командир крякнул, поднялся.
— Это не баловство. Это я велел. Ну? Бутового камня нет — не достал. Камень сейчас — промблема. Вот так!
— Да нельзя же так — любой ценой! — дернулся директор и повернулся к командиру спиной. — Ведь это памятник, неужто не понятно вам? Да после всего, что эти люди здесь пережили, — это памятник! Прошлому их. Войне! Крови сколько на этих камнях, ребята!.. Что же вы — варвары? Или без роду, без племени? Да кто же вы, ребята?
— Я виноват, — подошел к директору красный до ушей Сережа–комиссар. — Они ни при чем. Не подумал я.
— Обожди виноватиться! — оборвал его командир. — Не лезь, не спеши. Это еще как дело повернуть. А что случилось–то? — Он склонил голову набок, смотря на директора. — Вам дом нужен? А бутовый камень у вас есть? Нету! Сами себе сук рубите, на котором сидеть хотите. Необходимость была — вот что скажу. И спокойно, голос на меня не повышайте. — Командир обернулся к отряду: — Все, ребята. Собирайте инструмент, пошли на обед. Работы, похоже, сегодня не будет.
— Будет работа! — крикнул директор ему в спину и вытер рукой лоб. — Будет! Достал я для вас камень. Ты мне только скажи, командир, что можно делать, а что делать нельзя?
— Все можно делать за ради дела, — нагибаясь за ломом, ответил командир. — Надо было — на пушки колокола переливали. Из могильных оград баррикады делали. И все ради дела. Дело само за себя говорит, У нас есть задача, и мы выполним. Верно, ребята?
— На кладбищах не сеют, а на крови не дома — памятники ставят, — сказал директор. — Замученные здесь люди погребены в землю, осторожно здесь ворочать надо. С умом.
