— Барин, кушать подано, — молвила она с поклоном.
— У меня сегодня разгрузочный день, без завтрака, — покраснев, объявил Вадик. — Не беспокойтесь, прошу вас.
Оля вдруг засмеялась и ушла на. кухню, сказала там что–то- Тане; и Таня тоже засмеялась, а потом показалась в дверях кухни и неуверенно позвала: — Доктор, кушать идите. Остынет все!..
Вадик сделал вид, что не слышит.
Через полчаса есть захотелось совсем уж невтерпеж, и он отправился в магазин. Вера–продавщица набила ему пакет каменными пряниками и крощащимся печеньем и, из личного расположения, одарила его бутылкой сладковатого пастеризованного молока; поэтому Вадик не решился сделать ей замечание — она работала за прилавком без халата, в заляпанном пятнами платье, помялся–помялся и вышел из магазина. На берегу «моря» он выбрал уютное местечко и устроил себе пикничок, поглядывая на голубое нёбо, синюю воду и желтый песок. Кругами парили и падали на воду чайки, шуршал камыш и лепетала вода.
Поев, он заключил, что жизнь не так уж плоха, а здешняя природа просто чудесна, и непоправимых ситуации не бывает. «Главное, чтобы у них не было формальных поводов придираться. А себя мы в деле покажем».
С тем и вернулся в лагерь, залег с «Терапией» на раскладушку и очень скоро увлекся подробностями ишемической болезни сердца.
Когда он поднимался и выходил покурить, слышал, что где–то совсем неподалеку ревут моторы и доносятся голоса ребят. А в полдень к открытым дверям медпункта подошел дядя Саша, заглянул в комнатушку:
— Читаешь? Ты б пошел туда, слышь?
— Куда, дядя Саша? — Вадик отложил книгу, оглядел бритого и трезвого егеря.
— Да к церкве! Бунт ведь у нас, не знаешь, что ли? Ваши–то церкву доламывают, а старухи и сбесились. Крестный ход! Я — туда!..
— Подожди меня!..
Вадик поднялся и побежал на кухню — там никого не было, кипела вода в. огромном котле, а фартуки девочек висели на гвоздиках.
Еще подходя к заросшему кустами взгорку, на котором стояли развалины церкви, услышали громкие голоса, крики.
— Во, бить уже принялись! — весело гаркнул дядя Саша и побежал вперед. Вадик тоже припустился бегом.
Весь отряд сбился в кучу у входа в церковь, лица у ребят были встревожены. Инструменты лежали на земле. В стороне вхолостую урчал самосвал. А женщины, в большинстве своем старухи, напирали. Вадик увидел 'среди них Веру–продавщицу, что–то горячо втолковывающую в ухо высокому старику, опиравшемуся на длинную клюку. Старик слушал Веру и бисерно плакал, голова его тряслась.
