Появились остальные преподаватели. Их всех тоже волновал переполох в замке.
— Альбуса ловят, — пояснила МакГоннагал, — он решил шантажировать Северуса.
— Какая низость! — возмутилась профессор Спраут.
— И чего ему неймется? — покрутил головой Флитвик. — Сидел бы себе в раме, общался с коллегами. А тут его то русалки чуть не утопили, решили, что он за ними подглядывает. То единороги гоняли. А давеча, говорят, его занесло на ту самую картину с тролльим балетом. Так чуть не затоптали.
— Вот–вот, — согласно кивнула мадам Помфри, пододвигая себе чашку с чаем, домовики уже привыкли сервировать чайный столик, стоило в директорском кабинете собраться более чем двум преподавателям, — а еще его заносило на ту картину с пиявками…
— В кабинете ЗОТИ его никто не видел? — спросила МакГоннагал. — А то там вампиры на картинках, оборотни, дементоры.
— Ну не такой же дурак Альбус, чтобы сунуться к вампирам или дементорам, — проговорила профессор Вектор.
— К троллям, однако, сунулся, — заметила мадам Хуч.
— И к пиявкам, — напомнила мадам Помфри.
— Пиявки — это серьезно, — согласился дядюшка Дрю. — Мне вот домовики доложили, что он воровал фрукты с того натюрморта, что на дверях кухни висит.
— Ужас какой! — возмутилась профессор Вектор. — Ведь портреты всегда питались в кафе на третьем этаже. Или в трактирчике на пятом. Похоже, что директор окончательно спятил.
Все согласились. Партизанская деятельность покойного директора нервировала всех.
Наконец послышались возмущенные крики. Через стены втянулись привидения. В пустой раме портрета Дамблдора появился сэр Кэдоган.
— Ведут! — громко провозгласил он. — Достопочтенные леди и сэры, они его ведут.
— Наконец–то, — заметила МакГоннагал, наставляя на раму свою волшебную палочку.
Послышался мерный топот. Два вооруженных алебардами стражника волокли упирающегося Дамблдора. В каком он был виде! Его волосы и борода висели грязными клочьями. Он где–то потерял один башмак. А его фиолетовая мантия была продрана в нескольких местах. Очки висели на одной дужке. Под правым глазом красовался лиловый синяк. А на левой щеке отчетливо был виден отпечаток чьей–то ладони.
— Альбус! — возмутилась МакГоннагал. — Это тебя в таком виде видели дети?! Как тебе не стыдно!
Дамблдор мрачно оглядел присутствующих.
— Я всегда знал, что ни на кого не могу положиться! — сказал он. — Вы все меня предали! Все! Мерзавцы!
— Это кто тут еще мерзавец! — возмутился Флитвик.
— Сам такой! — согласно кивнула Хуч.
