— Пусть даже и есть, невелика беда. Что они услышат? Тут аэропорт, эфир забит до отказа. И пусть попробуют найти нашу частоту и что-нибудь понять.
Ладно, пора. Нажимаю тангенту и говорю:
— Всем группам, доложить о готовности.
Пошли доклады:
— «Борт-раз», готов.
— «Борт-два», готов…
— «Борт …», готов. — Доложила группа у крайнего левого аварийного выхода.
— «Конвой», готов. — Это группа, которая обеспечит внешнее прикрытие и будет принимать пассажиров снаружи. Она же резерв и будет двигаться к месту, разместившись на тягаче.
— Я «Курс-раз», — говорю в рацию, — внимание, всем! Закрепить заряды и приготовиться к движению.
Немного погодя, внешние группы доложили об установке вышибных зарядов, и что ручки аварийных выходов при этом поставили в положение «открыть».
— Давайте, мужики, — киваю пилотам.
Сразу началась перекличка экипажа. Загудели гироскопы, запищали системы управления. Пилоты речитативом комментировали свои действия, аккомпанируя щелчками клавиш и тумблеров. Получалось забавно, словно звучал этакий технический рэп. Слышал подобное в фильме «Экипаж».
— Во, дают, — шепотом прокомментировал Истомин.
За дверью заорали:
— Эй, в скворечнике, … твою мать, открывайте дверь!
Знаками показываю наклониться бортинженеру и шепчу:
— Скажи — пока не взлетим, дверь не откроем.
Тот кивает и орёт в дверь:
— Некогда. Сядь и пристегнись, сейчас взлетать будем.
— Открывай, сука, сейчас баб ваших стругать мелко начнём. — И звучат глухие удары.
Знаками показываю — занимайтесь своим делом. Бортинженер косится на дверь.
— Как взлетим, откроем, — кричит он, бледнея, а я киваю и показываю «о-кей».
— …! — Матерятся за дверью.
Обернулся первый пилот:
— Всё, двигателя на холостом ходу.
— Двигай туда, — шепчу бортинженеру, — и сядь так, чтоб на одной линии коридора не быть.
Тот переместился вперёд и скрючился за пилотским креслом, а мы сгруппировались у двери.
— Внимание группам, говорит «Курс-раз», начинаем движение. «Штаб» продублируйте «Поводырю».
— Понял, «Курс-раз». — Прошипела рация.
— Двигателям прибавь немного звука.
Пилот кивнул, поморщившись. Ну, не знаю, как тут газ обозвать!
Гул двигателей чуть прибавил тон и самолет покатился. Водитель на тягаче, насмерть заинструктированый, хорошо сработал — стронул борт мягко.
Как только тягач вытянет борт и развернёт курсом на полосу, начинаем штурм.
— Эй, в конуре, — заорали за дверью, — открывай, мать вашу!
И опять звучат глухие рыдания бортпроводницы. Перехватив панический взгляд бортинженера, первый пилот протянул руку и успокаивающе прижал тому плечо. Я присел, Истомин встал за мной, взяли дверь на прицел, Карачаев разместился слева и приготовился её открыть.
