Домой они пошли вместе.
— А пропуск у вас есть? Ведь скоро комендантский час, — напомнил Станислав.
— Нет, — вздохнул Борис.
— Ну, со мной не пропадешь, — и Вышемирский остановил автомашину, мчавшуюся по улице. Шофер был знакомый, Станислав, словно хозяин, открыл перед Борисом дверцы автомашины:
— Садитесь, отвезу домой.
«Влиятельная особа, — подумал Борис и решил про себя — Я от тебя не отвяжусь. Ты мне пригодишься».
На другой день Загорный снова встретил Дмитрия. Тот смущенно сказал:
— Прости, что так с женой получилось. Испугалась она тебя… Боится, не провокатор ли.
— Молодец! — похвалил ее Борис. — А сейчас расскажи мне, что ты знаешь об этом Вышемирском?
Дмитрий рассказал Борису, что Станислав поляк, работает у гитлеровцев, чтобы сохранить жизнь своей жене-еврейке. Ему удалось даже устроить ее на работу, а старушку мать они где-то скрывают.
С тех пор прошел месяц Теперь Борис вспомнил о Станиславе Вышемирском и решил поручить ему достать бумагу, краску. «Вот и начнем с тобой, голубчик, кашу варить!» — подумал он.
Дмитрий Федоренко устроил встречу Борису с Вышемирским у контрольной будки. Василий Загорный и другие хлопцы прятались неподалеку; в случае чего Вышемирскому живым не уйти.
Борис сказал:
— Нам, Станислав, — понимаешь, не мне, а нам, — нужна твоя помощь. Достань кое-что в своем комиссариате.
— Что именно?
— Килограммов пять бумаги, немного краски и несколько чистых бланков аусвайсов.
— Понимаю. Как только достану — передам через Дмитрия. Вы не думайте, что я какая-нибудь паршивая дрянь… Рад, что встретился с вами.
5.
(Из дневника Григория Кочубея).
Решил кое-что записывать. Может быть, это противоречит правилам конспирации. А вдруг погибнем, вдруг нас схватит гестапо? Как же партия узнает, что мы не сидели здесь сложа руки, а вели себя как настоящие коммунисты? И пусть родным нашим не будет стыдно за нас.
То, что произошло вчера, окончательно убедило меня: вести эти записи я даже обязан.
Решил наведаться к жене моего друга. Нашел ее с тремя детишками и парализованной свекровью в комнате с выбитыми окнами, с проломом в потолке (на дом упала бомба). Подумал: «Надо будет прийти с ребятами и отремонтировать». Но несчастная набросилась на меня, стала обвинять в трусости. «Почему слоняетесь в Киеве? Разве так мы избавимся от Гитлера?.. Позор! Допустили, что он всю Украину захватил», — кричала женщина.
Она выгнала меня, и, когда я шел вниз по лестнице, в спину, словно палкой, били ее слова: «Предатели, отсиживаетесь, трусы. Ждете, пока наши мужья перебьют фашистов на фронте».
