– Теперь стали заниматься, но все больше скотоводством…
– Хорошие они люди?..
– Ничего. Ногайцы лучше трухмен, – во-первых, они посмышленее, а, во-вторых, не такие отчаянные трусы, как трухмены. Но в общем и те, и другие, народ вырождающийся.
– Не знаете, какие причины?
– Главным образом, раннее замужество. Я говорю относительно девушек, которые двенадцати лет уже выходят замуж за возмужалых и богатых мужчин. Какие же они жены и матери!.. Не могут вынести, болеют после родов и рано умирают. Вообще у них женского населения меньше, нежели мужского… Да и народ далеко не крепкий – вот сами увидите. Скоро граница, и на их земле будем.
– А ночевать где?
– Часа через два аул будет. Забыл только как он называется…
– Где мы остановимся?
– Во всяком случае, «армяшка» есть… постоялый двор содержит, торгует…
Действительно, ресторан армянина был освещен, но почему, не знаю, мы завернули к старшине.
Небольшой двор, в котором едва можно повернуться; две крохотные хаты, из которых одну занимал старшина, еще молодой человек в халате, с пришпиленным к нему знаком. Мы вошли в его маленькую комнату, оклеенную обоями. Стол, на котором стоял небольшой самовар, зеркало на стене, уродливая деревянная кровать, хотя оба супруга спали на полу – вот и вся обстановка жилища представителя администрации.
Добродушный старшина и молодая скуластая с черными глазами жена предложили поставить самовар. Мы отказались.
Старшина, с гордостью посмотрев на обстановку своей квартиры, проговорил: «надо жить чисто, чище жить лучше».
Но, Боже, какая вонь в этой спальне-комнате. Мы поспешили удалиться, и я предпочел спать на дворе.
Аул Биаш состоит из ста дворов (хотя и кибиток); оседлый аул, имеет три мечети и одного «армяшку». В прошлом году аулу нарезаны наделы по три поля на двор, сенокос и выгон. Земель много. Мне понравился старшина. Его искренний тон, добродушные глаза возбуждали к нему симпатию. Он спросил, кто я и зачем приехал?.. «Ты брат наш?»
Меня это удивило и стало любопытно. Кого собственно считают караногайцы-магометане братьями? Я понял так, что тех из христиан, которые их не обманывают и не обижают.
– Вот они, – указывал татарин на баптистов, – братья… Он брат!
– А православные, – спросил я, – те, прасковьевские?
Старшина замялся.
– Нет, не брат, обижал нас, всегда обижал… Баптист такой, как наш… Наш в дороге коран поет, баптист от Христа поет, а православный… красна парня, красна девка! – быстро проговорил последнюю фразу караногаец.
