Мать его пошла по разным инстанциям и дошла даже до того товарища, который вёл с ней беседу в горкоме. Дело замяли, сказав, что девица сама не очень корректно себя повела: виданное ли дело, чтобы советская девушка, комсомолка к тому же, вот так вешалась на шею члену КПСС! Но всё-таки её отвезли в какую-то специальную клинику, где более-менее поправили причинённый её внешности урон.
Особист поговорил с Волковым «по душам», пригрозил исключением из партии – в то время это было крайне ощутимое наказание – и призвал держать себя в руках, а не пугать матушку такими выходками, и не распускаться, потому что Советская Родина кому попало не доверяет защищать свои интересы в борьбе с врагами мировой революции! А звание коммуниста и отличника по боевой и политической его ко многому обязывает…
После этого эпизода Волков уехал из нашего города. Говорили, что он устроился работать на какой-то завод в Ленинграде, а заодно учился на вечернем отделении Военмеха. Иногда он приезжал к матери на несколько дней, но всегда тайно, как шпион. Хотя в нашей местности, где все друг про друга знают, очень трудно оказаться незамеченным. Привозил ей деньги и продукты, с которыми становилось всё хуже и хуже. Ни с кем не общался, словно боялся что-нибудь опять натворить, а целыми днями сидел на чердаке своего дома и читал книги. В один из таких приездов он женился на соседской женщине, которая была несколько старше его, за месяц собственноручно срубил ей дом в самом конце своей Лесной улицы, за которой сразу начинался лес – в тамошние дворы иногда забредали волки. У самих Волковых во дворе даже жил одно время приручённый волчонок, который затем превратился в похожую на овчарку собаку.
Новый дом был обнесён высоким забором. Ещё он купил жене корову и гусей – всё, как она просила. И опять уехал. Перед отъездом предупредил жену, что если она в его отсутствие сблизится с кем-нибудь, то он «уроет» их обоих.
– Дурак ты, Волков, – сказала она ему ласково и поцеловала в ухо.
К жене его никто и не думал приближаться. Во-первых, она была женщина основательная и домовитая и не имела привычки мести хвостом перед мужиками. Тем более что при таком хозяйстве в лице коровы и гусей некогда было. А во-вторых, ни у кого не было желания сталкиваться и конфликтовать с Волковым.
Он исчезал и снова появлялся, но никто уже не обращал на это внимания, потому что началась очень сложная и непредсказуемая жизнь, когда уже никто не был уверен в завтрашнем дне и в том, что этот день вообще наступит. Никто уже не был уверен, что, вернувшись домой после работы, не найдёт свой дом разграбленным. Никто, уходя из дома, уже не мог сказать точно, вернётся ли он назад живым и здоровым. Каждый скрип половицы по ночам заставлял людей просыпаться и вздрагивать от мысли, что в дом пробираются лихие люди.
