Иван Ильич проснулся в той же палате опять от такой же ослепительной белизны. Он повернул голову, и его снова затошнило. Его сосед по камере – так про себя Иван Ильич окрестил своё новое местопребывание – на этот раз не спал, а сидел на кровати и грыз яблоко.
– Ты так больше не буянь, – сказал он без всяких вступлений, – а то поместят в карцер, и будешь там один с ума сходить. А одному быть – что ж хорошего? Э-хе-хе! Одному, брат, всегда плохо.
– Вы кто?
– А ты не видишь? Я такой же, как и ты: умеренно буйный пациент. Я тоже сначала так шумел, а потом привык. Человек, скажу я тебе, это такой механизм, который ко всему привыкнуть может.
– Да Вы поймите: я же вовсе не болен, я здоровый человек.
– Мы все здесь себя здоровыми считаем.
– Просто у меня… У меня авитаминоз, кажется… Вот нервишки и расшалились. Так что теперь: сразу в психушку надо помещать? – заволновался Иван Ильич. – Этак можно всё наше народонаселение в дурдом упечь.
– Да не нервничай ты так, а то опять приступ начнётся. Будешь себя хорошо вести, так и выпустят. Им тоже мало радости на наши рожи здесь весь день любоваться.
– Кому? Сергею Николаевичу?
– О-о! Этому – нет! Это фанатик своего дела! Он меня враз раскусил. Я же совсем не болен… Нет – правда! Меня просто дети сюда сдали: старый стал, жена вот померла, а кто кроме жены будет за мной ухаживать. А детям надо свою жизнь устраивать, не до меня им, да и жить им негде. Вот мы и порешили, что я – вроде как с глузду съехал на старости лет. Меня – сюда, а квартиру дети меж собой поделят. Только боюсь, что перелаются они: недружный нынче народ пошёл, даже родные братья, как враги промеж собой.
– Но это же ужасно! Как же так можно: отца в психушку? И Вы так спокойно об этом говорите?
– Сейчас такое время, что всё можно. Слово «нельзя» сейчас для многих людей просто не существует… Так вот я и говорю, что Шмульзон этот враз меня разоблачил. А уж как я старался, как буянил! Покруче тебя! А он смотрел-смотрел на меня, хитро улыбался, а потом снял очёчки свои, протирает на них стёклышки и говорит мне: «Вы прямо как призывник на медкомиссии под шизофреника косите. Скажите честно: зачем Вам это надо?». Я и рассказал ему всё, как на духу. Он вздохнул и говорит: «Оставайтесь, раз такое дело, Иван Васильевич».
– Вас зовут Иван Васильевич? А меня – Иван Ильич.
– Очень приятно, будем знакомы, – и два Ивана пожали друг другу руки. – Вот я теперь здесь, можно сказать, живу. Иногда персоналу помогаю, чем могу. Иван, а у тебя есть дети? Вообще, расскажи-ка о себе, а то я соскучился совсем без общения с людьми из мира. Это ничего, что я на «ты» с тобой?
