– Вы можете назвать своё имя? – спросил его очень приятный и располагающий к беседе голос.
– Да, – с готовностью откликнулся Иван Ильич. – Это… как его… Анти, ой нет… э-э… Иван. Вот.
– Так, хорошо, – подбадривал его человек за столом кивками головы.
– Так это ж: Семёнов я! Семёнов Иван Ильич… вроде бы, – сказал Иван Ильич и про себя подумал: «Зря сказал вот это глупое вроде бы: всю мессу испортил».
– Прекрасно! А меня зовут Шмульзон Сергей Николаевич, я – Ваш лечащий врач.
– Так я что, в больнице что ли?
– Да! – радостно подтвердил Сергей Николаевич. – В больнице. То есть не совсем в больнице, а даже лучше, чем в больнице.
– Но у меня ничего не болит, вот только слабость какая-то.
– Это хорошо, это пройдёт, – с обезоруживающей улыбкой заверил Сергей Николаевич.
«Чего он со мной как с придурком разговаривает», – подумал Иван Ильич.
– А можно мне домой? Я домой очень хочу.
– Конечно можно… Но не сейчас.
– Как это «не сейчас»? Я хочу сейчас! – вскочил Иван Ильич, но крепкие руки стоящих сзади усадили его на место.
– А Вы помните, что произошло у Вас дома в последний раз?
– Да! Я… я немножко поссорился с женой, – начал вспоминать Иван Ильич и вдруг ужаснулся: «Аня! Что с ней? Я же тогда кажется… Я её ударил? Неужели это было всё?..» Он снова вскочил, вынырнув из под рук санитаров, и подскочил к самому столу: – Вы не имеете права держать меня здесь без моего согласия! Выпустите меня!
Лечащий врач восхищённо смотрел на него, и сам себе пробормотал: «Красота! Классический случай!». Это совсем обескуражило Ивана Ильича. Он почувствовал себя какой-то амёбой, которую разглядывают в микроскоп. Он захотел встряхнуть этого Шмульзона, чтобы тот прислушался к его мнению, но руки его оказались связанными, точнее они находились внутри рукавов, которые были перетянуты крест на крест и зафиксированы на спине.
«Батюшки-светы! А уж не в сумасшедшем ли я доме?! – вдруг осенило Ивана Ильича. – Так, допрыгался. Говорил же: взять себя в руки!»
– Послушайте! Отпустите меня, пожалуйста! Я больше не буду, – жалобно пообещал Иван Ильич. Санитары взяли его за плечи и собрались было вывести его в коридор, но новоиспечённый психбольной вырвался и, подскочив к Сергею Николаевичу, закричал тому прямо в лицо:
– Как ты смеешь, жидовская твоя харя, так обращаться со мной? Какой я тебе «классический случай»? Это я из тебя сейчас сделаю «классический случай»!
Но Шмульзон ещё больше восхитился Иваном Ильичом и на этот раз произнёс что-то на латыни, и даже что-то записал себе в блокнотик.
