-происхождения, то он громко захохотал.
– Гражданин, Вам плохо?
– А? Что? – от неожиданности Иван Ильич даже выронил книгу из рук.
– Вы хорошо себя чувствуете? – рядом стояла та же девушка и немного растерянно глядела на него.
– А с чего Вы взяли, что я должен себя плохо чувствовать? – вдруг неожиданно для самого себя, повысил голос Иван Ильич.
– Я просто хотела… там, то есть тут, – совсем растерялась девушка. – В соседнем зале есть научные работы по антропонимике.
– Да кому нужны ваши труды? Да плевать я на них хотел! Кому могут быть нужны все эти ваши труды? – вдруг, опять-таки совершенно неожиданно для самого себя, заорал Иван Ильич. – Печатают всякую херню, а народ должен читать и переживать!
– Да… Вы… Вы ничего не должны читать, если не хотите…
– Здесь нет ни одной умной книги, ни одного русского автора! – брызгал слюной Иван Ильич. – Вот этот Бэ Хигир, Борис, так называемый! Кто он такой, какое право он имеет писать о русских именах?! – и с этими словами он разорвал небольшую книжицу пополам: – И-эх!
У девушки трогательно задрожал подбородок, глаза наполнились слезами, и она воскликнула голосом обиженного ребёнка:
– Лариса Николаевна! Тут покупатель книгу порва-а-ал! Пья-а-аный!
Откуда-то вынырнула дама с решительным лицом, надо полагать, та самая Лариса Николаевна, и Иван Ильич понял, что влип в нехорошую историю.
– Гражданин! Здесь книжный магазин, а не кабак! – атаковала Лариса Николаевна. – Вот в кабаке и будешь себя так вести, там тебе самое место, алкаш!.. Леночка, вызывай охрану!
Потом Иван Ильич опять что-то кричал, что-то про авитаминоз и заговор жидомасонов, но его никто не слушал. Пришёл милиционер, что-то долго писал, потом Иван Ильич трясущимися руками заплатил сорок пять рублей за порванную книгу, подписал какую-то бумагу об административном взыскании за хулиганство, и, наконец, оказавшись на улице, рухнул без чувств, как подкошенный. В момент падения его измученному сознанию показалось, что на витрине магазина от обложки макета большой книги отделился мужчина с редеющими локонами и в одежде XVI века, прошёл сквозь стекло и, склонившись над Иваном Ильичом, произнёс на безупречном английском:
– What’s in a name? Tat which we call a rose by any other name would smell as sweet.[1]
– Ты кто? Ху а ю? – спросил Иван Ильич, теряя сознание.
– «Хуаю, хуаю», – передразнил незнакомец по-русски. – Хоть горшком назови, только в печку не ставь… Ай’м Роджер Мэннерс, граф Рэтленд. А может быть, и не он…
