За триста лет до Льюиса, назвавшего боль Божьим мегафоном, Донн другими словами выразил ту же концепцию: исключительную способность боли прорываться через обыкновенные заграждения и ежедневную рутину. «О Боже, мне нужен Твой гром. Твоя музыка не принесет желанного результата», — говорил он. Звон колоколов стал для него эхом приближающейся собственной смерти. Для умершего это была точка, конец жизни. Для Донна, державшегося за жизнь, это был вопросительный знак: готов ли он встретиться с Богом?
Колокольный звон интересным образом изменил мышление Донна. Мегафон, или гром боли заставил его пересмотреть свою жизнь, и то, что он увидел, стало для него откровением. «Я — человек, познавший страдание», — сказал он как-то в проповеди, как бы жалея самого себя. Но теперь становилось ясным, что времена наиболее тяжких страданий были также временами духовного возрастания. Испытания изгоняли грех и улучшали характер; бедность научила его надеяться на Бога и очистила от жадности; беспомощность и недоброжелательность со стороны окружающих помогли исцелиться от мирских амбиций. Создавалась ясная картина: боль можно использовать, извлечь из нее драгоценное. Продолжая анализировать происходящее, Донн стал размышлять об окружающих его обстоятельствах. Неужели и ЭТУ боль можно как-то использовать? Болезнь, безусловно, препятствовала ему в совершении многих добрых дел, но не остановила его духовный рост. У него было достаточно времени для молитвы. Колокольный звон напомнил ему и об умершем соседе, и о многих других страдающих в Лондоне. У него была возможность учиться смирению, доверию, благодарности и вере. Донн создал своего рода игру: он представлял себе, как его душа, становясь крепче, поднималась с постели, прохаживалась по комнате, хотя тело было приковано к постели.
В общем, Донн понял, что его жизнь не была бессмысленной даже тогда, когда он был прикован к постели. Он направил свою энергию в духовное русло: молился, исповедовал свои грехи, вел дневник (который впоследствии был издан как «Размышления»), думал не о себе, а о других.
В «Размышлениях» мы видим, как изменяется отношение Донна к болезни. Вначале он молится, чтобы Бог забрал ее, а в конце — чтобы Бог ее использовал, чтобы он мог быть «наученным болезнью». Использование болезни могло проявиться и в чудесном исцелении, и Донн не переставал надеяться на это. Но даже если Бог не исцелит его, Он может взять его, «этот расплавленный брусок металла, и посредством огня страданий сделать из него чистое золото».
