— То же касается и женской груди?
— Любая кожа, братец Фил, не выносит передозировки ультрафиолетового излучения. Чрезмерный загар здоровья не прибавляет.
Хотя если ты спрашиваешь об этиологии злокачественных опухолей молочной железы, то ультрафиолет этому способствует в минимальной степени. Тут работают совсем иные неблагоприятные факторы…
Чего это тебя на врачебную тематику потянуло?
— Старею, наверное. Только сейчас заметил, как у тебя грудь с осени увеличилась, округлилась, соски круто вверх идут, кружочки посветлели…
Смотришься изумительно и прельстительно.
— Как вы галантны, месье Филипп! Ареолы побледнели — это от загара. Но, вообще, я на себе испытываю новую пластическую методику — стимуляция тканей, и всякое такое. Хочу к летнему сезону иметь дамский размерчик на три-четыре, как у твоей Насти Заварзиной.
Хочешь, младожен, тебе естество-мужество потолще, подлиннее вырастим, — а?
— Не надо.
На четвертый день отдыха на Красном море рыцарь Филипп с утра стимулированно распорядился:
— Кавалерственная дама Вероника, прошу вас, не мешкая лично, сегодня же отправиться к неофиту Анастасии и предложить ей на выбор: либо продолжить покаяние в Афоне до конца января, либо присоединиться к нам в Шарм-эль-Шейхе.
— Ой не введи ее во искушение, но избави отроковицу от зла, не правда ли?
— По модулю я оставляю свободу выбора за неофитом Анастасией.
— И любое ее решение может оказаться правильным?
— Ей решать…
Настя Заварзина выбрала любимого Филиппа и ближе к вечеру, размахивая широкополой шляпой, решительно стрелой устремилась к нему на дальний пляж. Не говоря ни слова, стремительно набросилась с поцелуями, отдышалась и робко спросила:
— Фил, ты, правда, меня простил?
— Яко на небеси и на земли мы отпускаем должникам нашим…
Немного помолчав, Филипп добавил:
— Пойдем, Настасья душа моя Ярославна, прогуляемся по бережку, потолкуем… Шляпу-то надень. Пусть вам и на закате зимой, но солнце-то здесь все равно злое…
В тот вечер Филипп многое рассказал Насте о ней самой и о себе.
— …Равным обзаведением, неофит Анастасия, мы отрицательно оцениваем различные аналогии бытия, присущие положительному, то есть катафатическому мировосприятию, будь оно в благолепии религиозном. Уразуметь сие как днесь вам не трудно в итоге экстатического просветления и покаяния-метанойи, изменяющей наше осознание материальной действительности, в малой толике приближая нас к Богу.
Наше истинно эзотерическое вероисповедание основано на отрицательном, апофатическом богословии. Мы последовательно отрицаем метафорические атрибуты и аллегорические номинации Всевышнего, воображаемые поскудоумием людским в словесности приблизительной. Ибо Вседержитель априорно трансцендентен и непознаваем в абсолютной сверхрациональной непостижимости Его. Он бесконечен и безграничен.
