— Агнесса Дмитриевна, Настя утром прилетит из Киева. Я ее срочно отправила за тканями для трансплантации. Извините, кроме нее больше не оказалось под рукой надежного человека…
Через час арматор Вероника приступила ко второму сеансу терапии под пристальным наблюдением рыцаря-инквизитора Филиппа. «В порядке последующего обучения дамы-неофита Анастасии».
К тому времени закончилась первичная обработка полной параметрии, и арматор неторопливо уселась за монитор, следя, как постепенно заполняются ячейки и столбцы большой сводной таблицы с данными о состоянии организма неофита Анастасии. С прищуром глянула на Филиппа, замершего на кресле рядом, ничего не понимающего в медицинско-арматорской цифири.
«Господи, помилуй меня, грешного. Предвосхищаю: вскоре медицинскими премудростями придется овладевать».
Вероника еще раз посмотрела на Филиппа, потом опять на дисплей и ликующе возопила:
— Филька!!! Есть контакт и третий круг посвящения! Самоконтроль без малого идеальный!
Дай поцелую. Ах ты мой сладенький! Какую девку славную из большой беды ты выволок! Если до свадьбы доживет…
Опрокинув рюмку коньяку во здравие неофитки Настены, арматор Вероника деловито поинтересовалась:
— Епитимью на нее будете накладывать, отец инквизитор?
— Теперь обязательно. В монастырь ее, на хлеб и воду, дурынду.
— Во! А я о чем тебе толковала? Давай я ей, прошмандовке, девственную плеву регенерирую, чтоб взаправдашней монашкой была.
— Не надо.
— Ну тебе виднее, братец Фил…
Глянь, а грудь-то у нашей спящей красотки не хуже, чем мои дойки в юности. Сравнил? У кого лучше, у Афродиты или у нее?
— У Насти, конечно.
— Невежа и грубиян ты, братец Фил.
— Какой есть, Ирнеев Ф. О. и протчая.
На рассвете, придя в полное сознание, Настя прежде всего встретила яростный, неумолимый, гневный в фиолетовом мерцании взгляд рыцаря-инквизитора Филиппа. Сию же секунду вскочила с арматорской кушетки, опустилась на правое колено и покорно склонила голову.
— Субалтерн Анастасия готова принять наказание, рыцарь. Наложенную вами епитимью я приму с благодарностью во всей глубине и полноте разумной души моей.
Массированный ментальный удар, поглотившую ее бездну нечеловеческой безграничной боли она выдержала достойно, не шелохнувшись. Лишь Настины светлые волосы потемнели от пота, а бедра судорожно сжались…
Когда кара свершилась, Вероника помогла ей подняться с колен и в своем неподражаемом арматорском стиле похвалила:
— Молодца, девка. Не ссыкуха, лужу под себя не напустила. Подтирать за тобой не надо…
